ВАСИЛИЙ РОЗАНОВ

Его

Смертное.

Уединённое. Опавшие листья: части первая - вторая.

Апокалипсис нашего времени.

Легенда о великом инквизиторе Ф.М.Достоевского.

Пушкин. О Пушкинской академии. Пушкин и Лермонтов. Кое-что новое о Пушкине.

О выступлениях Бердяева, 1907. Против бердяевских очерков русского религиозного возрождения, 1916; О Льве XIII и католичестве, 1903; о соединении церквей, 1903-1905. О Соловьеве.

О нем

и В.Мордвинова, 1914; Соловьев, 1894; полемика с ним Бердяева, 1908; и 1915; о жизни, Бердяев, 1931; Р. и еп. Михаил Семенов в РФО, Знатнов, 2006;  Рец. на его издания А.Козырева. Гиппиус. Исключение из РФО, стенограмма, 1914.

Очерк Зеньковского, 1948.

Письма его С.Булгакова, 1906-1914.

Ему письмо Глубоковского, 1905.

К досье Меня

РОЗАНОВ Василий Васильевич (1856-1919), рус. публицист и мыслитель. Род. в Ветлуге; окончил историко-филологич. ф-т Московского ун-та (1882). Работал провинциальным учителем, чиновником, журналистом. Выступал с критич. религ.-философ. очерками. Контрасты в его взглядах, создававшие впечатление душевной патологии, позволяли сближать его то с "правыми", то с радикалами, то с представителями религиозно-эстетич. модернизма (в связи с этим Р. вынужден был печататься в органах, враждебных друг другу, под псевдонимами). Однако у этого яркого и оригинального стилиста прослеживается собственная независимая линия, прихотливо сочетавшая в себе несовместимое. В центре его творчества стояла проблема связи религии с полом, характерная для рубежа 19 и 20 вв. Страстная любовь ко Христу уживалась в Р. со столь же страстной ненавистью ("узенькая правда Евангелия", "зло пришествия Христа", мир во Христе "прогорк" и т.д.). Культивируя, почти обоготворяя чувственность и "плоть", Р. утверждал, что Евангелие враждебно природе, что "Христос невыносимо отягчил человеческую жизнь". В поисках принципа, освящавшего плоть, Р. обращался к дохрист. религиям и ВЗ,  к-рый он трактовал как гимн плоти (см. его Предисловие к пер. с древнеевр. А.Эфроса "Песнь Песней Соломона", СПб., 1909). Истоки и характер ВЗ Р. изображал совершенно фантастически, не считаясь ни с библ. наукой,  ни с богословием. По словам прот. Г. Флоровского, "он находит в Библии только сказания о родах и рождениях, только песнь страсти и любви. Он читает эту ветхозаветную книгу не библейскими глазами, а скорее глазами восточного язычника, служителя какого-нибудь оргиастического культа". В свете этой односторонней интерпретации ВЗ становится понятным, почему Р. принимал и любил бытовую сторону Православия: он видел в ней возврат к ветхозав. и языческому мироощущению. В то же время он ожесточенно нападал на все "историческое христианство", доходя в своих нападках до грубых кощунств, а его отношение к ВЗ колебалось между восторгами и антисемитизмом. Безответственность парадоксов Р. привела к его публичному исключению из Религиозно-философского общества (1914). Умер Р. в Серг. Посаде, перед смертью примирившись с Церковью.

u Нечто из седой древности, в кн.: В. В. Р., Религия и культура, СПб., 18992; Место христианства в истории, СПб., 1904; Темный лик, Метафизика христианства, СПб., 1911; Люди лунного света, Метафизика христианства, СПб., 1911; Библейская поэзия, СПб., 1912; "Ангел Иеговы" у евреев, СПб., 1914; В соседстве Содома, СПб., 1914; Апокалипсис нашего времени, Серг. Пос., 1917-18, вып.1-10; полной библиогр. произведений Р. еще не существует.

l *Б е р д я е в  Н., Христос и мир (ответ В.В.Р.), в его кн.: Духовный кризис интеллигенции, СПб., 1910; Г и п п и у с  З.Н., Задумчивый странник, в ее кн.: Живые лица, Прага, 1925, вып.2; Г о л л е р б а х  Э., В.В.Р. Личность и творчество, Пг., 1918 (там же указана библиогр. осн. произведений P.); прот.З е н ь к о в с к и й  В., История рус. философии, Париж, 1948-50, т.1; Л о с с к и й  Н.О., История рус. философии, пер. с англ., М., 1954, то же, М., 1991; *Т и х о м и р о в  П.В., К истолкованию Исх 20:14 (против г. В.Р.), БВ, 1904, т.III, кн.12; прот.Ф л о р о в с к и й  Г., Пути рус. богословия, Париж, 19812; ФЭ, т.4.

Розанов В.В. Легенда и Великом инквизиторе Ф.М.Достоевского. М.: Республика, 1996.

С. 106. "Сущность феодализма едва ли не удачнее всего выражена в этой средневековой поговорке:  ... Каждый сеньор — властитель  своей сеньории ... не политическая связь, не экономические отношеня, но именно провинциализм..."
 

С. 111. "Насколько иссякает в нас сокровище веры, настолько мы начинаем тревожиться идеалами, которыми живут другие церкви ... Здесь видим мы объяснение неудержимого влечения к слиянию с другими церквами, которое время от времени высказывают у нас иные".

С. 127 - "Идея римского католицизма как противоположения христианству впервые высказана была Достоевским в 1868 г., в романе "Идиот" _разговор об аббате Гуро - Мышкин о переходе Павлищева в католичество как об обращении в нехристианство.

Это все из о "Легенде о Вел. Инквизиторе" - 1894, время полемики с Соловьевым.

"Старое и новое" - 7.7.1891 впервые. С. 161. Одобрительно цитата из Вестника Европы, 1891, май, с. 246-7 - один из деятлей 60-х гг.: "Групповой возраст этого поколения, отказывающегося от наследства отцов своих и от солидарности с ними, должен быть от 20-30 лет или несколько более. Молодежь, принадлежащая к нему, должна была родиться между 1858-1868 гг., кончить гимназию между 1878-1886 гг., а университет между 1880 и последующими годами" Время 1 марта 1881 г., печальное, появление антиителлигентского движения, он сделана козлом отпущения.

С. 179 - нет истории западничества, есть история славянофилства - следовательно, западничество искусственно и не росло. Неверно: часто историчность есть признак дефекта. У Бога нет истории. - во всяком случае, так для античного взгляда.

С. 182. Одобрительно вслед за Леонтьевым: "Права гражданина, равные для всякого и везде, суть единственные еще остающиеся связи в государстве, где все индивидуальное, особенное, своеобразное, блекнет и исчезает, не терпимое более никем. Эта нетерпимость, это всеобщее отвращение к особенному в правах, в обязанностях, даже просто в характере, есть только показатель неудержимого уклона истории..." - стандартизация. А ведь неравенство не равно разнообразию, как равенство не равно одинаковости.

С. 185-6. Из статьи "Два исхода" (впервые Моск. вед., 1891, 29.7.1891): о Толстом - "Есть что-то похожее на секту в том кружке людей, который рассеян теперь повсюду в России и главным интересом для которого служит проведение в личную свою жизнь идей великого романиста ... [о реакции на самиздатскую Исповедь:] ... во многих возбудилось тогда и радостное чуство: человек признанной духовной силы вращался в сфере интересов и вопросов, в которых вращались по разным углам уже очень многие в то время, никогда не решаясь, однако, [186] поднять свою голову и высказать вслух то, что их давно и мучительно занимало. То был знаменитый вопрос о цели человеческой жизни ... у поколения 60-7-х годов было решение этого вопроса, воспринятое извне ... ответ, утверждавший, что другой цели, кроме устроения своего счастия, человек на земле не имеет". Критикует идею счастья: не дает цели, если не выходить за пределы понятия - только количественные признаки (продолжительность жизни) - утилитаризм - отрицает мир индивидуальных порывов - "Гений гасится, как только он не вдвигается в узкую трубу, по которой текут всеобщие желания" (187) С. 188 "Для счастья самого человечества ему было бы лучше навсегда забыть о том, что оно может, а тем более должно жить только для своего счастья"  - Толстой показал надуманность вопроса.

С. 262-7. Катков "как государствнный человек". Бирж. вед. 17.10.1898. "Славянофилы и либералы ... сходились в одном: в необходимости перемен ... И вот является Катков и впервые провозглашает, что Россия и в настоящем своем положении совершенно здорова, что она не нуждается ни в славянофильских, ни в либеральных переустройствах ... он уверовал и заставил своих последователей уверовать в настоящую, реальную Россию" (263). У славянофилов и западников общее — алкание, у Каткова - "сытость души эмпирическим содержанием дейсвительности ... только в этом губительная для его памяти сторна его деятельности ... в этом рактицизме его, лежит именно мечтательность его ума ... тут он иллюзионист, создатель самых коротких и близко гибнущих видений" (264).

С. 313. "Бедна русская история", "никаких ярких событий нет": но вот посмотрите, на конце этой великой тысячелетней тишины факт самого огромного, самого колоссального, истинно тысячелетнего значения -- не государство, но почти мир стран и народов, между тремя океанами и почти досягающий четвертого, первая ировая мощь".

С. 314. "Я давно прислушиваюсь к странному переименованию, которое наш народ постоянно дает "государству", -- "казна" ... "Казна выдаст", "казна поможет", "казенная дорога", "казенное заведение". "Матушка-казна" -- так и хочется закончить терминологию. Здесь выражено понятие о необъятной и несколько безличной, незрячей мощи ... что "мать-сыра земля" по отношению к живому миру".

1898 г. О Толстом как толстовце: в Библии нет пиэтизма. "Пиэтизм -- начало лжи в самой вере; это -- ложь, проникшая в самое запретное для нее место: в молитву. Человек молится -- и чуть-чуть лжет; колена натрудились, да уж и голова ничего не думает, но человек все еще не встает с колен: отчасти "для примера", но тоже и "по собственому долгу". Этот кончик уже холодной молитвы, думается, все портит перед Богом". С. 337. С.336: "В дарах Толстого есть столько печати Божией, печати "даров Духа святого" -- что, прияв благое от них, мы можем и должны перенести около этого благого и вредное". С. 338 "Мы ищем гигантства Толстого, как он - нашей малости".

345 - та же статья - в литературе от публицистике должно оставатся настроение, а не ежедневный мусор. "Публицистика ... есть желчь, есть гнев; и вот еще прична, почему общество не помнит публицистики ... "Довлеет дневи злоба его".

Некролог Страхову Н.Н. (ум. 24.1.1896). Смутно религиозен. За свободу веры, но печатно с Р. не спорил Розанов: "Принудить верить ... нельзя; Но верующие не только не могут, но и не должны выносить присутствия отрицаний своей веры около себя: итак, не принуждение к вере, но акт сбраывания с себя, физический и терриаториальный; всякого легкомыслия в вере и ее искажений ... не как принцип intrare compelle, но -- extrare compelle" (убеди уйти, а не войти). - С. 360. Страхов: "Так рожном меня" - Розанов: "Для чего вам жить среди верующих, уезжайе в Германию" (360). Страхов про гонения на духоборов на Кавказе, РОзанов про жену, котоая удавилась, т.к. мир не защитил ее от побоев мужа (361).  Розанов: "хладеющая любовь". "Вот откуда жажда "опаляющей святыни" актов насильственных в пределах самой веры: из жажды нарушить всемирно наставшую условность языка, пробудить людей к реализму и истине; ибо это закон природы человеческой, что, когда телу очень жестко, уста теряют искусство лгать" (361). Видит у Страхова этому близость в представлении о мир как тексте, который можно и нужно редактировать, выкидывая оттуда лишнее (361). "Нужен и меч в истории, нужно и слово; прекраснее слово, но необходим бывает и меч. Не будем бояться в себе лицемерия при спрятаном мече; будем бояться глухоты сердца при гремящих "словесах любви". Будем правдивы, будем грубы, будем просты..." (363).

С. 375. На похоронах вдруг кто-то молоденький сказал: "Прости дорогой... не осталось после тебя у нас еще такого писателя, только Лев Николаевич Толстой и Владимир Сергеевич Соловьев". ... Бурным рокотом прошло неудовольствие среди обдумывавших "память" писателей, когда на "глубоко православной" могиле было упомянуто имя проблематичного христианина и особенно имя ненавистного полемиста с усопшим, тоже "схизмаика" и почти язычника".

1902. "Размолвка между Достоевским и Соловьевым". - рец. на 3 том сочинений Вл.С. - призыв к объединению церквей под влиянием Достоевского - всечеловечество. Якобы Соловьев "потребовал у русского, "который способен во всех перевоплощаться", -- между прочим, хоть перевоплотиться на первый раз в католика" (444).

1904 -= "Поминки по славянофилам" - славянофилы не имеют влияния даже в земстве, среди учителей - почему - они слащавы, даже в порицаниях своих кладут слишком много сахара (Хомяков - В судах черна... - а конец все-таки "ты избрана"). "Ну и всякий успокаивается, если "избрана"! Что за дело до слагаемых, ели итог благополучен". (449). А люди ценят дрожжи - кислые. С. 450: "Во время войны "рази", а во время мира: "люби". -- но все это скучно и ужасно пресно".

1905. Из старых писем. Письма Влад. Серг. Соловьева. (и ср. выше в некрологе Страхову) С.462 - Соловьев о своей привычке всем отвечать писал в "Трех разговорах". Поэтому отвечал обычно телеграммами -- чтобы кратко, но не выглядеть невежливыми (слова-то дороги) (463). Заходил к Соловьеву в Англетер по дороге на службу в контроль - "ходил он дома в парусинной блузе, подпояснный кожаным ремнем, и в этом костюме имел в себе что-о заношенное и старое, не имел вообще того изумительно эстетического выражения, какое у него бывало всегда, едва он надевал сюртук". Идя в туалет и беря с собой лист газеты - оторвал полосу с неркологами (464) - чтобы не осквернить.  Кормил голубей в форточку - видно, регулярно.

С. 467. Лично познакомился в 1895, после "жестокой и грубой полемики, какую вели мы в 1894 году. О полемике мы никогда не вспоминали". Завязались сношения по поводу публикаций писем Леонтьева (Л. переслал записку В.С. о Розанове благожелательную).

С. 469 "Ему следовало печатно яснее сказать и настаивать, что он нимало не связан с римскими, константинопольскими или аугсбургскими традициями; не отрицает их, но и не покоряется им: а их все свободно принимает как "привходящие" в новое и мировое веяние Св. Духа ... Но печатно у Соловьева не вырисовывалась эта благая концепция". С 1.1.1894 разразилась "грубая и ненужная полемика" (470). Знакомство возобновилось поздней осенью 1895 г.

С. 471. "Генрих Мореплаватель все отыскивал новые земли, а Вл. Соловьев все знакомился с новыми людьми". Подружился и с Федр. Эд. Шперком (у Розанова тому нкрглог) - уме молодым,  бесстыдно обругал печатно Соловьева.

474 - Розанов восхищается тем, как Соловьев эссеистично пишет про почту в письме - "Да чего же все это грациозно и мило. Если бы он обо всем так писал и ко всему так относился, то, думается, привлек бы всех к себе и своему. Но у него была и желчь, которая, кажется, всегда бессильна".

Вставное желчное эссе Розанова о Мих. Петр.Соловьеве, главноуправляющем по делам печати -  сухрой, высокий, строгий - не службист - всю жизнь иллюстрировал Данте (для себя) и Петрарку - "Гимны Бгогородицы" - западник и в то же время либерал -не любил газетного дела, которым заведывал - преследовал начинающего Власа Дорошевича (480) совершенно беззаконно. "Вот и плоды "занятия Дантом" в русской администрации. Мы в истории нашей до того привыкли или приучены к насилию, что вопрос собственно о нем никогда нам не представляется тяжелым вопросом, а есть недоумение только о том: надлежащее ли горло попало под стальные пальцы" (481).
 
В Память Победоносцева - некролог. С. 520. "Высокая, очень высокая фигура оканчивалась маленькой головой женского, красивого сложения, почти без растительности на подбородке и губах ... Это отсутствие волос на ожидаемых местах ... составляло бросающуюся в глаза особенность .... (впечатление 1895 г., ок.) - Много говорил, но не любил многоречия в других. "Тот был тот милый, счастливый, изящный эгоизм, который вырабатывается во всяком барстве, будет ли оно барством экономическим, ттулованным, сословным или служебным, бюрократическим. ... Суть барства в независимости и силе. Во власти над дургими. И оно неизменно отражается в чувстве, в мистике, в природе: "как хорошо, когда я цвету; и как скучно, когда цветут другие; и... не нужно" (522). Апологет власти как средства против "лихого человека". "И пальцы его огромно сжались, как бы хватая что-то. Я взглянул: какое безобразие! При сухопарости всей фигуры ... пальцы у него были толстые, мясистые, налитые кровью. Они были так непропорционально велики, как будто из кисти руки, из ладони, выделялись пять детских красных ручек" (529).

О культе Кронштадского - 1909 г. - некролог. "Последние годы, однако, не более 3-4-х, 5-6-ти лет, взгляды эти разделились, и около прежних восторженных отзывов столь же бурно потекли отзывы сомневающиеся, подозрительные, наконец, негодующие. Но еще так недавно, вот всего лет пять назад, и далее назад, в течение лет 15-ти, не было этого разделения. И вся Русь сливалась в огромном удивлении..." (534). "в такой-то всемогущий фетиш стал вырастать И.К. лет 20-25 назад" (535).

С.543. Столпнер в 1909 на лекции о Дост. "Д. есть чрезвычайно опасный враг нашей интеллигенции, - приблизительно говорил он. - Он отрциает все главнейшие идеи интеллигенции ... Борьба со свободою, гражданственностью, наукою, борьба с самим разумом человеческим стала постоянным стимулом Д., с самого времени его ссылки в каторгу". Розанов - Д. "величайший интеллигент, "типичный в своей житейской захудалости, в своих нервах, в своем угаре и сбивчивости". ы

1909 - о психологии терроризма. "Авраам нашел барана, запутавшегося рогами в тероновнике, католлики -- еретиков, террристы -- жандарма и полицейского ... кто убил -- именно убил; кто хотел убить -- именно хотел убить". С. 550.

1912. Максим Горький о самоубийствах. - причина волны С. - молодежь оправдывается бранью в адрес стариков - но вернее другой тезис Горького: "Мы усердно заняты самоистреблением, исканием смысла жизни, и отрицанием всего существующего ради оправдания нашей ничтожной работоспособности".Розанов: "Не есть ли в большей своей части "самоубийства" тайный уход из жизни тайного греха .... сводящегося именно к жестокост, к бесчувственности?" (595).

С. 623 - 1915 г., критикует синод за то, что Самарин, бывший обер-прокурор, лично старается не допустить до священства С.Соловьева (со слов М.В.Нестерова), боятся его "клонений" - а ведь тот статьей в "Богосл. Вестнике" доказал свою верность православию.