ЗАПОВЕДИ БЛАЖЕНСТВА В ЦЕЛОМ — БЛАЖЕННЫ НИЩИЕ

Мф. 5, 3. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Лк. 6, 20 (вторая половина стиха): Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие.

№50 по согласованию — cтих предыдущий — последующий.

Фома, 59: Иисус сказал: Блаженны бедные, ибо ваше — царствие небесное.

проповедь Экхардта; см. нищета. Сиоран. Афанасий Александрийский: Н.Д. - т.к. все земное преходяще; Нищета духом в педагогике.

Ср. «Нищих всегда с собой имеете». Ср. Лк. 14, 12 (не зови родных на пир)

Валерий Максим (25 г.) о добровольной бедности. Еврейские мудрецы 1 в. о богатстве.

На практике заповеди блаженства обычно понимают так: «Блаженны умные, потому что лишь они помогают нищим духом. Блаженны стойкие, потому что лишь они помогают плачущим. Блаженные активные, потому что они делают то, что не смогли сделать кроткие. Блаженны суровые, потому что они исправляют сделанное милостивыми. Блаженны вы, когда побеждаете и тесните врагов ради меня, созидаете христианское государство и крепкую православную семью».

История Церкви в этом смысле не оригинальна. Она учит тому же, чему учат заповеди блаженства, чему учит и горький опыт людей вне Церкви и без Церкви. Горе победителям! Всякая победа – пиррова. Если бы воскресший Христос разогнал синедрион, уволил Пилата и вообще навёл бы порядок, о котором мечтали униженные и оскорблённые, Он бы стал антихристом. Христианам случалось побеждать. Это не победа завоевателя, который силой присоединил к своим прежним владениям новое. Это победа обокраденного, вернувшего себе украденное. Это победа-реставрация, победа-восстановление. И всё же лик христианской победы так же гнусен, как лицо всякой победившей справедливости.

Лик победителя всегда – «морда кирпичом». Особенно у реставрации. Человек вроде бы лишь вернул своё, а всё же ему неловко и он ощущает, что сделал гнусность, и пытается закаменеть, чтобы его не мучала совесть. А совесть мучает, и не только потому, что человечество едино и нельзя восстановить справедливость для одних, не совершив несправедливость к другим, пусть эти другие трижды неправы.

Совесть мучает и потому, что нельзя – в мире сем, в земном измерении – восстановить справедливость, не прибегнув к несправедливости.

Совесть мучает и потому, что смысл человеческого существования не в накоплении и удержании, а в творчестве и раздаянии – не в том, чтобы «поделить» и держаться за свою долю, а в том, чтобы приумножить и создать свою долю, как Бог создаёт мир.

ЗАПОВЕДИ ИИСУСА И ЗАПОВЕДИ МОИСЕЯ

Заповедей блаженства не десять, и это очень обидно. В изложении Матфея восемь фраз, в которых говорится: «такие-то блаженны», в изложении Луки всего три. Не беда: христиане всегда подправят Христа. Во всяком случае, когда за православной литургией поют заповеди блаженства (а в России их поют за каждой литургией, что не соответствует византийскому уставу, зато соответствует потребностям), то как-то так поют, что выходит десять фраз.

Заповеди блаженства можно противопоставить Десяти заповедям, данным Моисею, «декалогу» по-гречески, «десятословию» по-русски. Так поступал американский сатирик Курт Воннегут (1922-2007) заметивший, что люди, которые выставляют своё христианство напоказ, поклоняются не Заповедям блаженства, а Декалогу. В США именно Заповеди Моисея стали предметом борьбы атеистов и ханжей: первые просили их убрать из публичных мест, вторые требовали оставить. «Я ни разу не слышал, — писал Воннегут, — чтобы кто-то требовал где-нибудь вывесить слова Нагорной проповеди. «Блаженны милостивые» на здании суда? «Блаженны миротворцы» на Пентагоне? Не смешите меня!»

Воннегут, сравнивая Иисуса с Моисеем, сравнил жизнь с переходом через Красное море: «Мы находимся здесь для того, чтобы помочь друг другу перейти через всё это, что бы это ни было». Пасха — это «прохождение». Не обязательно знать цель, чтобы перейти. Более того: знание цели иногда лишь ухудшает положение. Человек начинает судить других, словно знание цели означает обладание целью, словно знающий Бога и есть Бог. Христос — «новая Пасха», а заповеди блаженства — новый декалог. Старая Пасха была спасением от врагов и рабства, новая Пасха — спасение от собственных враждебности и барства. Моисей вёл к земле, Иисус — к Небу.

Ветхозаветное сознание может уверовать в Христа (и среди слушателей Нагорной проповеди людей с другим сознанием попросту не было, и слава Богу), но оно Его идеализирует, эстетизирует, снижает великое до величественного. Воннегут описывает подвиг Христа точнее многих христиан: «Затем они подняли крест и поставили его так, чтобы самый низенький человек из толпы мог видеть, как корчится распятый». Ветхий Завет всё время пытается взять реванш над Новым. Тень Иисуса пытается занять место Иисуса. Так появляются изящные фантазии на тему Креста, аккуратно бьющие по нервам, не призывающие зрителя к покаянию, а натравливающие зрителя на других, якобы единственно виновных в смерти Христа — на евреев, либералов, демократов и т.п.

Заповеди блаженства относятся к заповедям Моисеевым как работа от души к забастовке по-итальянски. Забастовка «по-итальянски» (кстати, тавтология, поскольку «баста» — итальянское слово) есть работа по правилам. Производительность труда при этом понижается иногда на треть, иногда вдвое — зависит от того, какая именно работа. Бывает, возможно, работа, в которой невозможно работать не по инструкции, но это случаи редкие, а в духовной, особенно же в нравственной жизни и вовсе невозможные.

Жизнь строго по заповедям — ханжество и изуверство, то, против чего бунтовал апостол Павел (то есть, бунтовал-то Дух Святой, но ведь именно через Павла Духу удалось прорваться, а через других — не смог).

Жизнь вопреки заповедям — самоубийство. Выход — в жизни по заповедям блаженства. Это всё равно, как если поставить за конвейер владельца завода или, точнее, проложить конвейер через всю виллу владельца. «Царство Божие приблизилось», вот как это называется. Конвейерная тошниловка продолжается, но... Производительность, возможно, и не растёт, зато труд превращается в жизнь, а ведь это такое чудо как превращение воды в вино. Даже большее — как превращение плохого вина в хорошее.

ЗАПОВЕДИ БЛАЖЕНСТВА

Заповеди блаженства напоминают некрасовское знаменитое: «От ликующих, праздноболтающих, Обагряющих руки в крови, Уведи меня в стан погибающих За великое дело любви».

Сходство подчеркивает различия.

Для Иисуса неважно, праздно болтают гонители или ведут содержательный разговор. Кстати, это ведь и недоказуемо – «праздная болтовня» это язык ненависти, так можно любую беседу обозвать, если тебя не позвали в ней участвовать.

Про любовь в заповедях блаженства, как ни странно, вообще ничего нет. Хотя бы потому, что любовь – это как солнечный свет и тепло, она распределяется не по политическим предпочтениям и не по степени религиозной ортодоксальности.

Вообще попробуем позитивно описать мир «антиблаженств». Это мир людей состоятельных (не нищих), самостоятельно зарабатывающих себе на жизнь – людей, благодаря которым могут существовать на обочине цивилизации всякие хиппи, безработные балбесы, вечные студенты.

Люди веселые – во всяком случае, не плачущие при каждой неудаче, не закатывающие истерики при каждой оплеухе. Зачем расстраивать окружающих и себя? Надо идти вперед!

Люди не пассивные («кроткие»), а активные – деловые, дельные, прагматичные, ведущие наступление на всякие недостатки, как они их понимают. На таких людях держится земля, которую Иисус обещает отобрать и отдать «кротким».

Люди, избегающие конфликтов – вот кто противоположен правдолюбцам, от которых одни неприятности. Это совершенно не обязательно «сыны лжи». Просто человек делает дело, делает хорошо – и это само по себе куда больше делает для преодоления неправды, чем всякая болтология-демагогия.

Люди справедливые, жесткие, и в этом смысле немилосердные. Но милосердие, знаете ли, это такая штука… Оно всегда за чужой счет. «Чужую беду руками разведу». Да хотя бы это руки, разведенные и приколоченные к перекладине креста – что проку-то? Вы жалейте, жалейте насильников, агрессоров, лжецов… внучку серийному насильнику отдать слабо, милостивые наши?

Мир держится не на безгрешных, «чистых сердцем», не на «без пятна и порока», а на тех, кто не дает внутренним проблемам портить жизнь себе и окружающим. Ну, может, мой отец бродил ночами по порносайтам, а мать, может, подрабатывала порномоделью, чтобы на колледж заработать, - мне-то что? Они меня любили, со мной играли, меня на порно не водили и даже от него всячески ограждали – какого рожна еще надо? Были отличными альфа-родителями! Кто тут чистый сердцем – смело бросайте в них камень, .

Мир держится не на миротворцах. На миротворцах держится война – благодаря им она начинается, потому что все время откладывалось разрешение конфликта, потому что болезнь загонялась внутрь, потому что все сомнения относительно агрессора истолковывались в его пользу. Конечно, мир держится и не на милитаристах с агрессорами, но зачем все сводить к крайностям? Большинство людей не ангелы, но и не крокодилы, а просто люди, и не надо мешать мыслить рационально заходами про «дети Божии», «дети Марса»….

К изгнанным за правду это тоже относится. Это все те же правдоискатели, только нарвавшиеся на подобных себе идиотов. Большинство нормальных людей просто вежливо игнорируют и лжецов, и правдоискателей. Надо же понимать, что вообще вся история Иисуса – да и Авраама, и Исаака, и Иакова, коли уж на то пошла – это история крошечного меньшинства, которое возомнило, что оно пуп земли (или соль земли, как и заявлено сразу после заповедей блаженства). Как если бы в современной мире какая-нибудь секта, в упор не видящая ни современной культуры, ни современных проблем экономики и политики, свела бы все к тому, что делает ее драгоценный лидер и насколько успешно они вписываются в реальность. А они плохо вписываются, потому что им все нужно переиначить, причем молниеносно. Ну и сердятся – ах, вы праздноболтающие, ликующие, обагряющие руки в крови…

Самые маргинальные разговорчики… Неадекватное восприятие реальности! Люди в кафе сидят, пирожные едят – ах, они праздноболтающие-ликующие. Что люди весь день пахали как каторжные, конечно, в расчет не берется. Люди помогли отбить атаку агрессора – ага, у вас руки в крови! Палачи-сатрапы-людоеды!

Главное различие между Иисусом и Некрасовым – в заповедях блаженств нет про «уведи». То, что Некрасов просил «уведи», напоминает, что его текст это просто попытка гиперкомпенсации за картежничество, развратик и то самое ликоболтание. Так алкоголик просит «Боже, уведи меня от этой бутылки». Не тронь Бога! Бутылку нечего было покупать и в дом притаскивать!

Заповеди блаженства заканчиваются сравнением тех, кто по этим заповедям живет, с библейскими пророками. Но мало быть гонимым, чтобы считать себя пророком. В конце концов, самое главное в заповедях блаженства не то, что сказано, а то, что очерчено словами, хотя и не названо – Дух Божий. Иначе всякий ворчун будет считать себя пророком. Пророк не тот, кто ненавидит жизнь, а тот, кто любит жизнь, любит страстно, и убеждает людей не идти на сделку со смертью – и без этого проживем. Сделка со смертью – вот суть греха. Мы ей – себя, смерть нам – себя. Но чтобы отличить смерть от жизни, надо быть живым, надо ценить жизнь.

Нищие духом – не все нищие, а те, которые знают цену богатству, достатку, которые радуются чужому изобилию и никому не желают быть нищим.

Плачут Божьими слезами те, кто радуется чужому счастью, чужому смеху и чужой радости. Как человек, лишенный слуха, плачет, слушая великое пение, как плачет зритель у гениальной картины – плачет не потому, что не гений, а потому что другой гений.

Кроткие те, кто уступает другим не по слабости, а по доверию к другим, кто верит, что другой, вполне вероятно, лучше возделает сад, который я считаю своим – а мне Бог другой садик даст.

Алчут правды не те, кто всех обвиняет во лжи, а тех, кто ищет правду повсюду – и находит, и показывает, а ложь отбрасывает, как ноги о коврик вытирает.

Милостивы не те, кто призывает никого не наказывать, а те, кто помогает наказанным, кто подставляет плечо под наказание, кто знает тайну наказания, которое всегда столько же калечит наказывающего, сколько помогает наказанному – и помогать надо обоим.

Чисты сердцем не те, кто кто не грешит, а те, кто кается, и вовсе не обязательно публично – чистота сердца, не чистота носа. Кто не грешит, тот самая страшная порода – охотник за чужими грехами, а чистые сердце потому увидят Бога, что не видят чужих грехов.

Миротворцы не те, кто останавливает обороняющегося, а те, кто не обороняется. Не те изгнанные за правду, кто режет правду-матку, а те, кто живет по правде. Это совсем не то, что пошлое «жить не по лжи», как не пить водку – совсем не то, что причащаться. Миротворцы и правдолюбцы – не скучные зануды, а те, кто радуется миру и правде, где бы они их ни находили. А мира и правды много в мире, иначе бы мира не было. Свет во тьме все-таки светит, и не мир с антимиром борются, не верующие с неверующими. Мир, вера, любовь вообще не борются, они любят, веруют, мирствуют. За что и имеют иногда неприятности, часто одобрение людей и всегда – благословение Божие. Что Иисус неприятности поставил на первое место – так одобрения с благословениями мы и без заповедей перенесем, а вот неприятности каждый раз застают врасплох.

БЛАЖЕНСТВО КАК ПОБЕДА

Народы, жившие по берегам Средиземного моря, историки называют «агональными» — от греческого «агония», что означает «соревнование» (а Вы что подумали?). Это общество конкуренции, но, в отличие от современного, тут результат конкуренции выражался не деньгами, а положением в обществе. Хорошее положение — честь человеку. Изгнание из общества — стыд человеку. Некоторые родятся с честью, некоторые достигают почестей, но всем честь или бесчесте даруются общественным признанием.

Если сообщество отвергает притязание на честь, это унижение — личность делается смешной, презираемой, ее получают право унизить. Честь не просто самооценка и гордость, это социальный механизм, проявляющийся в символах власти, пола, возраста, религии. Например, для солдата смысл сражения не в победе, а в получении чести, и не через какое-то личное сознание, а через общественное признание. Для этого Давид отрубает голову Голиафу — это трофей, предъявляемый обществу, которое отвечает воздаванием Давиду почестей — чести. Защищая свою честь, Иродиада именно просит отрубить голову Предтече. Поэтому, кстати, милитаристская пропаганда в России 1990-х годов так напирала на то, что чеченцы отрубают голову — взывали к самым архаичным стереотипам сознания: как же, унизили нашу честь.

Честь тесно связана со стыдом. Что у мужчины честь, то у женщины стыдливость. Бесчестию соответствует бесстыдство.  Честь символизируется сексуальной агрессивностью, мужским напором. Стыдливость воплощена в женщине. В агонистическом, соревновательном обществе честь — итог соревнования. Соревнуются из-за чести (вызов и ответ на вызов). Мужчина защищает и наращивает свою честь, защищает стыдливость женщин своего рода.

Стыдливость — в положительном смысле это чувствительность к своей репутации (чести), к обществу. Бесстыдство есть сознательный отказ от стыдливости, но ещё хуже посрамление. «Срам» это «стыд» по-славянски, «посрамление» — «постыжение»,  унижение, потеря статуса. Честь и стыдливость есть результат сложной игры, когда одна сторона бросает вызов, оспаривая честь другой, пытаясь ее пристыдить, другая — защищается и переходит в нападение. Например, в Мф. 22, 15-22 фарисеи бросают вызов (платить ли подать Кесарю), Иисус стыдит их, они уходят посрамлённые, пристыженные, обесчещенные.

Заповеди блаженства обычно понимают как благословения (тогда понимают как проклятия окончание Нагорной проповеди в 8 главе Евангелия от Матфея и 24-26 стихи 6 главы Евангелия от Луки). Это вызывает проблему: ведь благословение — это о счастье, а какое уж тут счастье — быть плачущим, гонимым. На самом деле, и заповеди блаженства, и суровые «горе вам», — упрёки, но не угрозы и не проклятия.

Различия между благословениями и блаженствами велики. На еврейском «блаженство» (существительное) — «бирака», глагол — «барак». На греческом этому соответствуют «евлогия» и «евлогиокирк». Благословения произносятся тем, кто имеет власть благословлять. Такую власть получают от Бога или, как языческий пророк Валаам со своей ослицей, от посредника (ср.Числ 22, 6). А вот «макарисмос» — это «почесть», евр. «ашрекирк», греч. «тиме». Это термины в Ветхом Завете не встречаются, их много в апокрифах, в кумранских памятниках, в раннехристианской литературе. Как существительное «макарисмос» есть у апостола Павла, в Гал 4, 15, Рим 4,6.

«Макарисмос», в отличие от «евлогий», не есть «слово власти». «Макарисм» может произнести не только Бог или Божий посредник (царь, жрец). Блаженства относятся лишь к людям, никогда не к Богу или к вещам (благословлять можно всё). Блаженства не включены в ритуал. Их не просят и не прилагают к себе. Они не имеют отношения к счастью как к эмоции.

Теоретически, можно «макарисмы» перевести как это сделал Янцен (1965): «Следует завидовать человеку...» «Завидна участь человека...» Но у средиземноморских народов зависть всегда — дурное чувство, чувство маргинала, сошедшего с дистанции в состязании за честь. Поэтому вернее перевод: «О, как почётно!» «Как достоин почёта тот, кто...» — так в книге Сираха (25, 7). «Каким почётом обладает тот, кто...». Термин употребляется как часть приветствия, поздравления, обычно лишь во втором лице («ты блажен»).

Пожелание успеха (Втор 33, 29), поздравление с успехом (Пс 1, 1), поздравление верующим (Ис 30,18), — всё это оценочные суждения о личности, выносимые человеком или общиной. «Макарисм» обычно о конкретном человека, хотя в Лк 11, 27 («блаженно чрево, носившее Тебя») — макаризм относится к третьему лицу множественного числа, и не к конкретным людям. Иисус тогда ответил: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его».

Антоним к такому «блаженству» — «стыд», «позор» — не путать с проклятием. Так восклицает пророк Амос: «Горе беспечным на Сионе!» (6,1).  Такое посрамление выражается словечком «увы» — на греческом так же, кстати, звучит, как и на русском. «Увы такому-то»…. Это же крик раздаётся на похоронах (Откр 18, 10), и апостол Павел считает себя покойником, если не говорит о Христе: «Горе мне, если не благовествую!» (1 Кор 9, 16). В этом смысле «обрести почет» — синоним жизни, вечной жизни («венцы вечной жизни») — а «стыдно» означает «потерять лицо», то есть потерять себя, свое существование, жизнь. Харакири.

Форма, в которой высказаны блаженства в Евангелии, указывает на то, что они относятся не к конкретным людям (тогда Иисус употребил бы второе лицо), а к идеальной категории, ко всем, кто будет таким-то и таким-то. Всем последователям Христа принадлежит честь, если они...  

«Блаженны нищие духом», как и некоторые другие «заповеди блаженства», выламывается из общего лада блаженств тем, что подразумевает: «нищий духом» стал нищим духом по своей воле.

Между тем, «изгнанные за правду» — они же не как унтер-офицерская вдова, сами себя высылают за правду? «Алчущие правды» — разве это по своей воле алчут правды? Тогда правы всевозможные лжецы, которые чем выше подымаются к власти, тем увереннее заявляют, что у людей нет жажды правды, что людям нужна ложь, они её любят, ею питаются — так пусть получают!

Лжецы отбирают правду — из правды получается отличная ложь, собственно, только из правды и можно слепить обман, подлость, насилие. Тут урезать, тут сплющить, тут перекрасить... Вот тогда люди и начинают алкать правды — и блаженны, кто упорствует в этой алчбе, а не удовлетворяются суррогатом и не впадает в цинизм.

«Блаженны милостивые» — разве человек рождается милостивым? Человек рождается любящим и любимым среди любящих и любимых. Милостивым он становится, когда рядом кого-то ненавидят и, соответственно, обижают.

Плачущие плачут не потому, что они нытики и хлюпики, вопреки тому символу веры, который исповедуют военные. Они плачут, потому что их коснулось зло и страдание. Кроткие кротки не от природы, а потому что у них отобрали землю, жизненное пространство.

Чистые сердцем узрят Бога, потому что глаза их видят религиозную казёнщину, коррупцию, ложь церковных администраций. Но они не ответили тем же — на «вера дело социальное» не отвечают «вера дело интимное», не прячутся в свою интимность, где вера быстро иссыхает в гордом циничном одиночестве.

Миротворцы совершенно не желают быть миротворцами, они предпочли бы жарить шашлык и играть в баскетбол. Не они устроили войну, но если уж война началась, они отвечают.

Так же и с нищими духом. Нищими не рождаются, нищими не становятся — нищими делают. Нищий — тот, у кого украли деньги, правду, здоровье. Украли с криками: «Сам дурак!» «Нам нужнее!!» «У меня нет другого выбора!!!» «Для победы пролетарской революции!» «К вящей славе Божией!!» «Во имя процветания России!»

Очень неприятно, когда у тебя что-то крадут. Особенно же неприятно, когда у тебя что-то крадут и при этом объясняют, что это вообще не твоё. Между тем, больше всего крадут именно так — крадут те, кто на буграх и вершинах власти. Что ж, нищий духом отвечает на воровство из своего кармана так же, как миротворец — на войну, правдивый — на обман, милостивый — на зло. Нищий духом не требует вернуть своё, но и не мирится с грабежом — он отвечает творчеством, создает вместо того, что украли, новое, лучшее — и тем самым являет миру правду о том, что украденное подлинно принадлежало ему.

* * *

Все заповеди блаженства вместе можно сформулировать как «блаженны бесстатусные».

Всё на свете фальсифицируется, и называется это «всё» статусом. Крестьянин – статус, царь – статус. «Человек, занимающийся физическим трудом» – статус, «интеллектуал» – статус. Статус – это власть, власть над материальным объектом, над знанием, над умением. Свобода проявляется в том, что любое человеческое дело может быть подменено его имитацией. Сатана имитирует Бога. Лодырь имитирует деятельность. Деспот имитирует заботу и ум, выдаёт себя за эффективного менеджера, а он всего лишь эффектный преступник.

Есть простой способ с этим побороться: убежать на Уолден, поселиться в лесу, выращивать там бобы. Жить тороидом. Кто не читал Торо – прочитывает и осуществляет. Никакой бабы, конечно, ведь где двое, не говоря уже о троих, там неизбежны попытки имитаций, и самая страшная – имитация любви. Любой не физический труд объявляется властолюбием и обманом, и даже физический труд не всякий благо – бить дубинкой не благо, резать землю плугом – преступление, земля живая, мать наша. Любое руководство – духовное, политическое, интеллектуальное – это агрессия, которой надо давать жёсткий отпор кирпичом. Кирпич, правда, тоже плод цивилизации. Что ж, палкой.

Это, конечно, тоже фальсификация – фальсификация свободолюбия, либертарианства, анархизма. Фальсификация Торо. Душевно это ровно та же страсть, которая побуждает презирать «людей физического труда», «технических работников». Это психология победившего большевизма. Вот в проклятой большевиками Америке, действительно, «всякий труд почётен» – и не потому, что так приказали из конгресса и вывесили соответствующий лозунг, а потому что каждый человек готов дать отпор снобу, а всякий сноб знает, что он неправ и потому сильно не выскакивает – можно нарваться на большие неприятности, не сверху, от государства, а снизу, от сограждан. Россия же – страна победившего снобизма.Это шизоидная психология, раздвоение личности налицо: человек способен одновременно рваться в мир «чистых», «ликующих, праздноболтающих» и презирать этот мир, вздыхать о пасторали, где каждый возделывает свой сад безо всякого правительства. Вот оно – алчные духом (не путать ни с духовно богатыми, ни с душевно больными). Неукрощённые – вместо кротких. Якобы неподчиняющиеся никому, а на самом деле подчинившиеся самому опасному – гордыне и эгоизму.

Повиноваться властям – нормально и разумно. Быть властью – опасно и должно быть максимально поставлено под контроль всяческих ветвей власти, права, выборов и перевыборов, хитроумных сплетений адвокатов, судей и просто забастовочного и протестного движения. Забиться в угол и кричать: «Оставьте меня, я свободен! либертарианин я! Бедный Робинзон Крузо!» – шизофрения, а если человек утащил в этот угол ещё и денег из государственной казны, то очень забавная шизофрения. Быть христианином – ну, это Бог даёт… Но быть нищим духом, а не алчным духом, укротившим себя, а не укрощённым, плачущим, а не доводящим других до слов, милостивым к другим, а не манипулирующим другими, чистые сердцем, а не чистящие чужие сердца напильником с перцем…

АНТИБЛАЖЕНСТВА

Блаженства Мф 5 начинают, постыжения Мф 23 завершают проповедь Иисуса (публичную). Параллелизм во всем, кроме того, что блаженства абстрактны, а постыжения — конкретны (во втором лице!). Фразы о блаженстве нищих духом, о блаженстве изгнанных за правду возвещают, что ученикам Христа принадлежит Царство. Печальное «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам» (Мф 23, 13) означает нечто противоположное — враги Христа закрывают Царство.

Ученики Христа хотят праведности («жаждущие правды»), враги Христа лишь внешне праведны («Горе вам, книжники и фарисеи … вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия», Мф 23, 28).

Ученики Христа милостивы (Мф 5, 7), враги жестоки: «Горе вам, книжники и фарисеи … что … оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру» (Мф 23,23).

Ученики Христа чисты сердцем, враги — «полны костей мертвых и всякой нечистоты» (Мф 23,27).

Ученики Христа — сыны Божии (Мф 5,9), враги —сыны геенны (Мф 23,15).

Ученики Христа подобны гонимым пророкам (Мф 5, 12), враги сыны тех, кто убивал пророков (Мф 23, 31), то есть, они и есть эти убийцы, потому что для еврея сын есть точь в точь отец.

Вспоминается Бердяев: честь не в том, чтобы не дать себя ударить, а в том, чтобы не ударить другого. Иисус не начинает разглагольствовать о том, что, мол, мужики, не надо думать, что есть честь... Он предлагает включить в общество, которое оценивает честь, Бога. В сущности, Иисус решает шараду — как из шести спичек выложить четыре треугольника. Решение в том, чтобы выкладывать не на плоскости, а пирамиду. Арена состязания — не только мир сей, и венцы получают не только от социума и кесаря.

Сложность в том, что соревновательность образуется слишком легко, и не всегда достаточно канализировать её в нужном направлении. Соревновательность может проявиться уже через материальный аспект духовной жизни. Встречаясь с другим религиозным опытом, используя общие для нескольких человек молитвы и обряды, я оказываюсь в ситуации, характерной для соревнования — одинаково заданные исходные параметры игры (состязания), кто лучше? Кто лучше прочтет акафист? Кто лучше отстоит всенощную? Кто лучше воспроизведет духовность Сергия Радонежского?

Уйти от соревновательности можно лишь в творчество, но это требует вдохновения и, более того, определённых приёмов, закрепляющих наше поведение, чтобы и без вдохновения, без благодати человек оставался человеком. Приёмы эти, самое что интересное, как раз и перечислены в заповедях блаженства.

Заповеди блаженства расположены по нарастающей от пассивной набожности к активной. Это нарастание мягкое, едва заметное, но крайности отчетливы: плачущий и кроткий — никто его не гонит, он никому не мешает, он просто тихо оплакивает греховность мира и борется с агрессией в себе. Иное дело «гонимые за правду» — их гонят, потому что они не плачут, а проповедуют, напирают на мир. Заповеди блаженства описывают не одного человека, а самое меньшее двоих. Попытка одному быть и плачущим, и проповедующим имя Христа — не добродетель, а шизофрения.

БЛАЖЕНСТВО И СЧАСТЬЕ

«Блаженство», всё-таки, ещё и просто счастье. Просто – счастье, можно сказать сложнее – достижение и осознание равновесия. Можно добавить: «внутри себя и между собою и внешним миром», но это излишне, потому что деление на внутренний мир и внешний чрезвычайно приблизительно. Стакан воды в жару – это внешний мир или внутренний? Грязное слово – это внутренний мир или внешний, точнее, это нарушение внутреннего мира или внешнего? Все заповеди блаженства – о том, как человек реагирует на мир и как он воспринимает реакцию мира на себя. Лежа на диване, карета не въедет в Царство Небесное. Да большинство людей вовсе и не хочет никуда въезжать, предполагая, что счастье – штука приятная, но опасная своей мимолетностью.

Счастье переживается как мгновение, а отсутствие счастья – как вечность. Лучше не подсаживаться на счастье или попытаться задобрить судьбу, заранее уравновесить ее какой-нибудь нечувствительной жертвой — перстнем Поликрата. Не получается: а все потому, что Богу не перстни нужны, а простая благодарность. Cчастье без благодарности — проклятье. Благодарность не экзамен, не наука, чтобы благодарить даже не обязательно верить в Того, Кого благодаришь. Вера без благодарности мертва, а благодарность оживляет даже мертвую веру. Только бы вовремя вспомнить, что блаженство быть кротким, смиренным, миролюбивым — не в кротости, смирении, миролюбии, а в благодарности за блаженство быть.

Блаженство, особенно евангельское, кажется чем-то отличным от счастья, потому что блаженство не бывает в одиночку. Блаженство, как его описывает Христос — свойство коммуникации, взаимодействия с другим. Счастье же кажется достижимым и без другого, иногда даже кажется, что счастье обязательно  — в одиночку. Американский писатель Джеймс Хёрлихи поставил эпиграфом к роману «Полночный ковбой» — по которому вышел в 1969 году популярнейший фильм — слова: «There is no beatitude for the lonely.» Вольно это можно перевести как «блаженства не для одиночек писаны». Действительно, все блаженства Нагорной проповеди — либо для тех, кто страдает от других, либо для тех, от кого страдают другие. Да-да, ведь правдолюбцев и миротворцев гоняют не со скуки, а потому что «общество» уверено, что от них страдает. И тем не менее, миротворцы — и все прочие, названные Спасителем — блаженны, ибо «нехорошо человеку быть одному». Лучше быть обобранным и униженным, чем быть одному.

Счастье абсолютно, признаки счастья относительны. Любое положительное определение счастья, подходящее для всех людей, будет слишком расплывчатым и мешающим счастью. Зато счастье легко определимо простейшим образом через отрицание: человек тогда счастлив, когда ему не нужно более того, с чем он связывал представление о счастье, — хотя бы он этого так и не получил. Если человек считал, что будет счастлив, коли купит автомобиль, то его счастье не тогда наступит, когда он купит автомобиль, а когда ему будет так хорошо, что и автомобиля перестанет хотеться. Плачущий человек считает счастьем смех — точнее, возможность насмехаться над другими, доводя их до слёз (именно противостоит слезам, что и объясняет противопоставление слёз и насмешек в «проклятиях» евангелия от Луки) — но счастье его наступит не тогда, когда заплачут окружающие и даже не когда исчезнут его слёзы, а когда он будет утешен, не переставая плакать. Нищий будет счастлив не когда разбогатеет, а когда, не расставаясь с нищетой, обретёт счастье жить в богатстве веры. Счастье сексуального маньяка — когда он перестанет быть озабоченным сексом. Счастлив политик, когда он может спокойно уйти из политики, добившись ли цели, или увидев, что цель не так уж важна, как ему казалось.

Заповеди блаженства примечательно неполны. Среди них нет «блаженны любящие», «блаженны сомневающиеся», «блажен, кто верует», «блаженны творящие». Дело в том, что заповеди блаженства полемичны, даже фельетонистичны, как и заповедь подставлять другую щеку. Они — не о смысле жизни, они — о бессмыслице жизни. Бессмысленна суета, бессмысленны «крысиные гонки» за богатством, чинами, славой, ради которых и жертвуют щедростью («нищета духа»), правдолюбием, милосердием, кротостью и пр. Но никто не пожертвует ради карьеры любовью, творчеством, верой — во всяком случае, не пожертвует сознательно, явно для себя.

У цинизма есть пределы, более того: с собой может покончить романтик, но не циник. Когда идеалов нет, остается крепко держаться за биологическое существование. Циник кончает с другим, но не с собой. Главное же: Иисус никогда не лжёт (хотя иногда шутит, а иногда выражается поэтически), а было бы ложью сказать, что любящие «блаженны», то есть удостоены за свои достижения в любви, творчестве, вере какой-то особой награды, внешней или внутренней. В любви, творчестве, вере не может быть достижений, они сами — достижение, причем не человеческое. Бог достигает человека, каждого человека, и дает каждому и любовь, и веру, и творчество. «Несть человек, иже жив будет и не согрешит». Но ещё вернее, что нет человека, который жив и не любил. Любил Гитлер. А кого он не любил, того убивал. Иуда убил Того, Кого любил. И в семье, и в творчестве, и в религии вечно повторяется трагедия Иуды: человек паразитирует на Божьем даре и обращает этот дар против Бога. Поэтому любящий, верующий, творящий может быть не блаженным, а предателем, отчего и сохраняется перед причастием молитва: «Ни лобзания Ти дам яко Иуда».

Счастья нет, потому что счастье есть норма. Здоровье пожилых людей — «когда каждый день болит в другом месте», счастье несчастных людей — когда удаётся удалиться от несчастья в другое место. Несчастье-то все равно остается, только уже все равно. Счастья нет, потому что есть норма. Нормальный человек — это несчастный человек, привыкнувший к несчастью как привыкают к духоте или холоду. Нормальный человек понимает, что счастья нет, но считает, что это — норма. Тем не менее, нормальный человек достаточно нормален, чтобы не желать вечно жить в этой «норме», чтобы стремиться к счастью, как к норме, не принимая норму за счастье. Вечная жизнь менее всего воображается как продолжение в бесконечность существующей жизни. Счастье всегда в прошлом или в будущем, миф либо мечта, неважно — главное, они помогают выстоять сегодня. Между тем, люди не лукавят, когда вспоминают, что в прошлом были счастливы, того не сознавая. Было бы странно отождествлять счастье и сознание счастья. Сознание счастье скорее ненормально, оно удел наркоманов и пьяниц. Счастье не в том, чтобы сознавать себя счастливым, а в том, чтобы допускать в нормальную свою жизнь другую норму. Несчастлив тот, кто о существовании этой другой нормы не подозревает или ее отрицает. Отрицание нормальности счастья, существования счастья так же утяжеляет переносимое горе, как отрицание существования истины утяжеляет человеческое неведение и заблуждение.

На английском в программах пишут «enjoy» — «радуйтесь», «получайте удовольствие» — в тех местах, где переводчики на русский ставят «наслаждайтесь». Предварительная часть закончена, можно расслабиться. Рабская психология понимает отдых как нечто, не включающее в себя радости. Лишь бы барин отстал! Для свободного человека блаженство есть радость встречи с собой, с другим, с Богом. «Заповеди блаженства произносятся не для описания людей, не для нашего пристыжения, а для описания Бога» (Yancey Philip. The Jesus I Never Knew. Grand Rapids , Michigan : Zondervan Publishing House, 1995. P. 143). Наслаждение есть выход из противопоставление радости и горя в нечто безличное.

* * *

Блаженства - пример того, как трудно подчас различить причину и следствие. Сперва сломалась кость, потом человек упал или сперва упал, а в результате сломалась кость? Бывает и так, и так. Вера и дела ещё сложнее - бывает вера без дел, бывают дела без веры. Можно тысячу раз утверждать, что вера без дел мертва, но ведь всякий верующий знает, что это Павел сказал сгоряча, в споре с Иаковом, и что реальность - другая. Вера без дел бывает очень даже живой - как спелёнутый младенец все-таки живой. А бывает мёртвой и вера с делами, и вера без дел. Дела без веры тоже бывают мёртвые, а бывают и живые. Дивная рассинхронизация, гарантирующая человеку свободу быть святым или не быть (что малоинтересно) и гарантирующая непредсказуемость жизни (а вот это очень увлекательно).

Так и с заповедями блаженства. Теоретически, по форме, блаженство тут - результат, как награда победителю в соревновании выдаётся не до бега, а после. Но ведь на деле наоборот. Чтобы стать нищим духом, чтобы выдержать гонения, не скуксившись и не отупев, чтобы плакать, не превращаясь в плаксу, - для этого сперва надо иметь в себе блаженство, благодать, жизненный порыв. А конфетки-морковки вроде Царства Небесного, отдыха на горячем лоне Авраама и белой каски миротворца, - без этого можно и обойтись. Почему, собственно, поздно звать благодать, когда тебя начинают гнать, гнобить, грабить и гнусить. Раньше надо начинать, сильно раньше. Вот как задумался над будущим - так и начинать.

НАСТОЯЩЕЕ БЛАЖЕНСТВО

Настоящее блаженство возможно ли в настоящем? Очень многие христиане уверены в противоположном: настоящее блаженство возможно лишь в будущем, после катастроф, низвержения в огненную бездну всех, кто нам неприятен (разумеется, нам неприятны те, кто досаждает Богу, ничего личного!). Такие христиане очень озабочены тем, когда именно придет Царство — хотя Христос очень категорически сказал, что такие гадания бессмысленны, ибо, коли уж Царство придет, то незаметить его будет так же невозможно, как не заметить молнию.

Не следует осуждать тех, кто часть нещедрых человеческих сил тратит на изучение всевозможных пророчеств. Людям так хочется поскорее быть в Царстве Христа, что они пытаются скоротать время, подсчитывая срок его пришествия. Так люди, которым есть куда спешить, не могут просто стоять и ждать автобуса или попутной машины: они непрестанно вглядываются в даль горизонта, хотя такое разглядывание неспособно родить даже попутного велосипеда.

Многим христианам кажется, что желать блаженства нескромно, что блаженство либо будущем, либо в прошлом, у великих святых. Те имели возвышенные переживания, познавали Христа, во время молитвы бывали на небесах — а «обычным» христианам этого не дано. Мы и в храме — этом «небе на земле» — стоим безо всякого восхищения, и во время молитвы ничего особенного не переживаем, и кажемся сами себе какими-то тупыми пингвинами: стоим, переминаемся, а толку нет. Хоть бы где-нибудь в глазах защипало, какое-нибудь жжение или томление проявилось бы... Вот в Царстве Небесном... Райское блаженство будет столь же непохоже на весь наш земной опыт, как — с другой стороны — адские муки.

Нет! Господь не так жесток, чтобы манить нас каким-то огромным добром, не отламывая от него хотя бы кусочек — а человек не настолько глуп, чтобы идти неизвестно куда за неизвестно чем. На самом деле, и мистический опыт великих святых не столь уж далёк от повседневного нашего опыта, и каждый христианин уже причастен в райскому блаженству. Но блаженство — это именно блаженство, и оно отличается от наслаждения; когда мы воображаем себе райское блаженство — мы пользуемся нашим опытом наслаждения, и, разумеется, сразу ошибаемся. И тогда нам кажется, что «блаженны плачущие» означает, что плачущие должны испытывать нечто такое восхитительное — что у них и слезы сразу высохнут — но ведь это уж прямая нелепица.

Евангелист Лука описал, как он с другом своим встретил Иисуса уже после Воскресения. Несколько часов они шли с Богом преображенным, с Христом таким, каким Он будет во Втором Пришествии. И что же? Они Его не узнали, «в упор не видели», они с Ним спорили, — и лишь, когда Господь исчез, они посмотрели друг на друга и ахнули: «Не горело ли сердце наше...».

Земное наслаждение самоочевидно именно в мгновение, когда оно совершается. Мы страдали от жажды — мы припали к стакану холодной воды и счастливы: «Как я хотел пить! Как вкусно!». Но брюхо-злодей, старого добра не помнит — через пятнадцать минут мы уже не помним этого наслаждения, нас опять мучает жажда. И так — во всем. Наступит старость, подойдет смерть — а вспомнить будет нечего, исчезнут из память все попойки, все развлечения, все острые сладостные мгновения.

Блаженство пребывания с Христом противоположно: оно осознается задним числом. Мы молимся — и нам кажется, что ничего особенного не происходит; мы участвуем в обряде и, если отвлечемся и задумаемся, скажем себе, что ничего не испытываем; мы причащаемся — и, как бы ни волновались и не переживали, это именно волнения и переживания, но не то наслаждение, которое испытываешь, утоляя жажду. Но когда жизнь подойдет к вратам смерти — и даже раньше, в любой момент жизни, когда христианин оглядывается назад — он понимает: вот те минуты, часы, которые он провел в храме, в молитве — вот они были блаженством и они есть, они сверкают, как алмазы, в отличие от всех прочих минут его жизни. Горело наше сердце!

Почему Бог не сделал блаженство таким же мгновенно очевидным, как наслаждение? Чтобы не ограничить свободы человека в избрании или отвержении Бога — если бы райское блаженство было столь же непререкаемо вкусным, как холодная вода, все ринулись бы в Рай хотя бы по нужде. Чтобы христиане выполнили свою миссию в мире — ведь если бы мы сознавали, чем мы обладаем в храме, мы бы никогда из храмы и не вышли. Но это все случайные обстоятельства — ибо случайно (не закономерно!) грехопадение, случайно мы вышли за пределы Рая, случайно есть грязный и тяжелый труд по спасению мира. А в Раю — что же, блаженство станет столь же острым и самоочевидным как наслаждение? Нет. Ибо по самому своему существу земное наслаждение есть триумф гордыни, наслаждение не столько холодной водой, сколько своим «я», которое наконец-то удовлетворено, острое мгновение, когда наша личность разбухает, поглощенная всецело собой. Блаженство не может быть таковым — ибо блаженство есть победа над гордыней, не исчезновение «я» (чем нас все время пугает искуситель), но радостная встреча «я» с Богом и людьми в любви.

Великие мистики никогда не описывали свой опыт райского блаженства как непрестанное наслаждение горящим сердцем. Они видели Бога — и ничего «такого» не переживали. Они переживали — Бога, и больше ничего им было не нужно. Каждому христианину уже здесь дано это блаженство, — не залог, не кусочек Царства Божия, но всё оно целиком.

Плачущие блаженны, ибо они утешатся — утешатся они в будущем, но блаженны они в настоящем, блаженны, когда плачут, ибо их слезы не могут потушить их горящего к Богу сердца. Нужно только жить в соответствии с этим блаженством, воплощать его в исполнение заповедей — и тогда мы поймём, как небо может быть на земле, как вознесшийся Спаситель может быть ежесекундно около нашего плеча. Поймём мы тогда и страшную тайну об аде, в котором нет сковородок, в котором мучения противоположны не наслаждению, а блаженству — и с внешней точки зрения вовсе не так уж болезненны. Скрежетать зубами в аду будут не от боли, не от жажды — от разделенности с Богом и от упоенной переполненности собой. Да минует нас эта горькая чаша себялюбивого наслаждения собственным существом — да будет всегда у наших уст и у нашего сердца блаженство любить Бога и ближнего.

* * *

Человек рождается – и для мамы каждый час его жизни есть новая эпоха.

Первая неделя жизни, первый месяц жизни празднуются торжественнее семидесятилетнего юбилея, и они важнее, действительно. Для школьника разница в год – как разница между палеолитом и неолитом. Кое общение второкласснику с первоклассником! Но уже девятиклассник и восьмиклассник ближе друг другу.

Потом счет идет на десятилетия. «Поколение двадцатилетних» отличается от «поколения тридцатилетних». В старости словно происходит неслышный щелчок – и вот уже 55-летний чувствует себя в одной категории с 80-летним.

Такие возрастные изменения не так уж обязательны, многие им сопротивляются не без успеха, и напрасно. Расширение количества твоих ровесников, которых ты изнутри понимаешь, с которыми ты живешь бок о бок, даже если разделен пространством-опытом, это ведь движение к всеединству, это и есть материальное, хронологическое измерение всеединства и любви.

Так и с деньгами. Ребенок очень чувствителен к материальному неравенству. «У меня три конфеты, а у него четыре», - это посильнее Великой Французской революции. Потом, если человек нормально развивается, единица измерения увеличивается – не конфета, игрушка, шоколадка, а деньги. Впрочем, деньги есть всего лишь единица измерения (приобретения) пространства и времени. «Большие» деньги – это дом большей площади и дом, который простоит не сто лет, а шестьсот. Этим богатство похоже на старость – если, конечно, богатство и старость не деформированы ненавистью, не оборачиваются хищничеством и ненавистью.

Нищета духом подобна не жизни в крохотной квартирке, не младенческому пребыванию в хронотопе «колыбель-кормление», а жизни в бесконечном пространстве Царства Божия, когда твой дом так огромен, что может вместить парочку вселенных, а в ремонте вообще не нуждается. Ты такого возраста, что на равных общаешься с Творцом мира,  - ну да, вежливо зовешь его «отец», но если ты нищий духом, то это как в нормальном приходе: «Отец Василий, ты моей шапки не видел?» «Отец Элохим, ты мои искушения не выкидывал?»

У литературоведов в ходу смешное слово «хронотоп» - «организация писателем времени и пространства в романе». Вот есть город Конотоп, а есть город Хронотоп, он же Небесный Иерусалим. Город такого богатства временем и пространством, что ты ровесник всем и ровня каждому, и не просто «никто не уходит обиженным», как выражено в одной повести, а просто никто никуда не уходит, потому что в Хронотопе Небесном некуда уходить и незачем, в нем – полнота и вечность Жизни.

НИЩИЕ УМОМ И НИЩИЕ ДУХОМ

Ещё до революции выражение «нищие духом» стало обозначать нищих умом. Неверующие дружно признали верующих дураками. Оправдать их может лишь то, что и верующие иногда считают духовное изобилие - ненужной роскошью, хоть и не дураки (дураков вообще не существует, как ни трудно в это поверить). Мы упрекаем людей, богатых эмоциями, в отсутствии бесстрастия. Мы упрекаем людей, богатых скепсисом и иронией, в отсутствии смирения. Мы упрекаем людей, богатых интеллектуальной активностью, в гордыне, людей, богатых на масштабные идеи и крупные дела — в нежелании делать дела маленькие, которыми одними якобы может спастись душа.

Извиняет ли нас то, что, когда верующий делает такие упрёки, он перестает быть верующим, обнаруживает чрезмерный материализм, ибо придаёт определяющее значение форме?

Если бы достаточно было остаться без денег, без эмоций, без идей, чтобы достичь блаженства, мир давно бы ублажился. Но отрицание, да ещё отрицание формальное, ничего не излечивает. Справедливо и обратное: скептическое отношение к скепсису, к интеллектуальному труду, к культурному и денежному богатству — тоже скепсис, тоже очень противное и отравляющее скептика явление. Интеллектуальная гордыня не побеждается отказом от интеллекта, она побеждается отказом от гордыни. Слишком часто разговоры о необходимости «смерти со Христом» есть разговоры о необходимости другому — умному, богатому, деятельному — покончить со своим умом, отдать ленивому монаху своё богатство, поколоть ему дрова. Другому предлагают совершить самоубийство, а в своей жизни стремятся к изобилию, оправдывая его тем, что оно «духовное».

Гордыню не побеждают самоубийством (тем более, не побеждают чужую гордыню ни убийством, ни предложением совершить самоубийство), да и не является гордыней ни эмоциональность, ни ум, ни богатство, ни великие дела. Гордыня есть отождествление себя со своими свойствами, и тут уж совершенно безразлично, с бедностью или богатством себя отождествляют.

Гордые бедняки принесли миру (России в частности) не меньше зла, чем гордые богачи. Люди, гордящиеся своей бесстрастностью, целомудрием, кротостью, дальше от духовной нищеты, чем те, кто так увлечен работой, что не имеет времени, желания или сил задуматься над тем, хорош он или плох. Можно гордиться большими делами, можно гордиться и малыми. Выход в том, чтобы все дела считать малыми — вот это легче делать христианину, которому открыт бесконечный Бог, чем стоику, которому открылась лишь пустота вселенной. Увы, у неверующих стоиков часто более смирения, сознания суетности, чем у верующих христиан, и намного чаще с этим смирением соединяется готовность творить, несмотря на всю тщету творчества.

Быть стоиком, однако, ещё не означает быть нищим духом. Богатство — качестве личное, нищета духом не есть личное состояние. Нищему духу, как и Богу, принадлежит всё, большинство же людей, как выразился Сенека, путают собственность с обладанием. Неужели картина Рембрандта станет моей, если я повешу её в своей комнате и буду решать, кому её показывать, а кому нет? Если бы Бог показывал нам Солнце избирательно, в награду за веру в Себя, неужели Он имел бы право называться Богом? Сенека замечал, что деньги или мясо делятся между людьми, но главные блага — мир и свобода — принадлежат всем. Либо — и вот этого Сенека не замечал — не принадлежат никому. «Римский мир» был войной только для тех, кого завоёвывал Рим, или он был войной и для Сенеки, благодушно жившего в безопасной столице? Свобода Рима была ли свободой, если её были лишены рабы? Для иудея ответ очевиден: в мире ещё нет покоя и свободы, Мессия должен их принести — всем принести, иначе ни о ком нельзя сказать, что он богат, свободен и мирен.

Христос обращался к нормальным людям, но ко Христу обращаются и ненормальные. Нормально быть нищим. Нормально быть богатым. Нормально быть «нищим духом» — то есть, мыслить, чувствовать и обращаться с ближними вне зависимости от количества денег в кошельке своём либо чужом. Норма тут, конечно, поэтическая, а буквально-то «нищих духом» следовало бы называть «богатыми духом».

Ненормально же вот что: поощрять нищету под предлогом заботы о нищих. Именно эта ненормальность отличала тех, кто правил Россией после большевистской революции.

Билли Грэм сравнивал человека с ребенком, который увидел в воде монетку, протянул руку, монету схватил, да так и сидит. Его спрашивают, почему он не вытаскивает денежку, и он объясняет, что боится: вытащу — а вдруг она опять упадет? Такая притча вернее древнего образа, уподобляющего мир горшку, в котором лежит драгоценный камень, но горло такое узкое, что и камень вытрясти нельзя, а если засунуть в горшок и схватить камень, то и руку пропала — ее тоже не вытащить. Очень грустно, если действительно все дело во внешнем обстоятельстве — мир плохой, скудный, горловина у него узкая, поэтому нечего и пытаться получить сокровище. А вот если сокровище — наше по праву, если мир — нормально устроен, можно это сокровище получить, только не надо бояться, что мы его лишимся... Тогда это и есть благая весть, даже отличная. Нищета духовная и есть именно такое представление о мире: не расстаёмся мы со всем хорошим, наоборот, наконец-то приобретаем все хорошее, только не надо бояться, что это хорошее исчезнет, если мы подымемся над сегодняшним, привычным уровнем наших представлений о том, что прочно, что надёжно. В этой жизни мы путаем добро с добротностью, вечность — с неизменностью, блаженство — с блажью, талант — с тридцатью серебрениками. Нищету духом путают с готовностью помочь нищим плотью. Но полезно помнить: «Иисус сказал: «Блаженны нищие». Он не сказал: «Блаженны те, кто заботится о нищих». (Philip Yancey, Soul Survivor, Doubleday, 2001, p. 295).

ТРАДИЦИИ НИЩЕТЫ

Нищета духом — её трудно понять, когда кажется, что это нечто ужасно новое. А это новое, но не очень — ко временам Иисуса это уже было довольно банально и понятно. Поэтому заповеди блаженства начинаются с нищеты духом, да и заканчиваются ею же. Ведь фраза «блаженны изгнанные за правду» заканчивается точно так же, как фраза о нищих духом: «их есть Царство Небесное». Не всякий нищий  —  нищий Христова Царства, а только тот, кто обнищал из-за правды. Кто беден от лени, от злости, просто от несчастного стечения обстоятельств, тот может, конечно, оказаться блаженным, но уже в немного другом смысле, более приземлённом.

Честертон писал: «Нам кажется, что жестокость к бедным — всё равно что жестокость к животным. Никто не понимает, что, оскорбляя бедных, он оскорбляет равных, нет, предает друзей. ... Иисус Христос основал религию, разорившую богатых и обогатившую бедных. Но, собираясь обогатить их, он начал со слов «Блаженны нищие». — 1906, с. 171.

Собственность есть подобие жировой прослойки, приберегаемой организмом на случай голода. Когда есть еда, можно от нее воздерживаться, когда есть нечего, невозможен и пост. Легко смотреть на людей спокойно и с приязнью, когда знаешь, что у тебя где-то есть квартира, схоронены денежки. А только представь, что квартира с денежками сгорели, — станешь смотреть на мир исподлобья. Нищему трудно, невозможно любить людей. Нищий духом — не аскет, который наконец-то освободился от привязанностей и страхов, а просто нищий, который боится, но все-таки верует. И духа не обязательно должно быть больше страха — вспомним о горчичном зерне.

Московский врач Николай Мамонов говорил: «Все врачи в Москве разделяются на два разряда: на тех, кому нечего есть, и на тех, кому некогда есть». Когда он выбирал между многочисленными просьбами о визите, предпочитал бедняков, а на замечание, что и богатые в нём нуждаются не менее бедных, отвечал: «Они могут пригласить другого врача. К ним всякий поедет» (Дурылин, 2006, 151). Вот — врач, нищий духом, хотя и богатый, причём его богатство именно и помогало ему быть нищим духом. Нищий кошельком врач вынужден был бы выбирать визиты к богачам.

Апостол Иаков писал: нищий — хвались богатством, считай себя богачом; богач — смирись со своей нищетой, ибо богатство увядает, как трава под жарким солнцем. В этом кроится каверза: если уже здесь и сейчас к тебе пришло богатство, значит, ты уже не нищий. В этом подвох, подстерегающий тех, кто хвалится «благословениями Божиими». После Иосифа Прекрасного это не совсем благоразумно: ты-то, может, и получил от Бога пост премьера и пр., но подумай, чем это обернётся для тех, кто тебе дорог... Евреи спаслись в Египте от голода, но заплатили за сытость  — рабством.  Нищета духом — это богатство на небесах, никогда не на земле. Нищий бежит за богатством, нищий духом бежит от богатства. Хотелось бы надеяться, что когда-нибудь нищета духовная исчезнет абсолютно — как исчезнут плачущие и гонимые. Но вряд ли: ведь нищета духом может быть добровольной. Нельзя взять обет плакать или обет убегать, но обед бедности — вполне.

В октябре 2009 года в Англии на дне реки Уэр в черте города Дарэм стали находить золотые и серебряные предметы. Аквалангисты искали предметы древности, а нашли памятники современной веры. Очень быстро поняли, что это всё - подарки, которые разные церковные деятели преподносили Майклу Рэмзи (1904-1988), бывшему главой Англиканской Церкви в годы расцветы номенклатурного экуменизма. Например, нашли медаль, подаренную папой Павлом VI в 1966 году, распятие, преподнесённое патриархом Московским Алексием I. Циники предположили, что эти предметы были украдены у Рэмзи и почему-то выброшены в реку. Но с какой стати выброшены? Намного реалистичнее предположение благородное: Рэмзи был известен своей "эксцентричностью", как иногда называют решимость жить по проповедуемым идеалам. Один из его близких друзей рассказал, что архиепископ однажды продал несколько предметов, подобных найденным, и деньги передал на благотворительность. Это стало известно дарителям. Они оскорбились. "Он не знал, что ему делать со всеми этими вещами - ему они были не нужны, детей у них не было, продать или подарить кому-то он их тоже не мог, потому что не хотел никого обидеть. Он всегда прогуливался вдоль реки, каждый день, в любую погоду. Думаю, вполне можно представить, как он приносит с собой небольшой сверток и бросает его в реку. Наверное, он думал, что больше эти предметы никто не увидит", - сказал свящ. Виктор Сток. Да и лежат предметы на значительном расстоянии друг от друга, вор бы не стал так разбрасывать.

ДУХОВНО НИЩИЕ

Материально нищие те, кому мало земных благ. Духом нищие те, кому мало Бога. Не те, у кого мало! Желать богатства могут и бедняки, и богачи, желать Бога — и грешники, и святые. Билли Грэм замечал: «Чтобы быть нищим духом, надо сознавать свою духовную нищету», свое духовное банкротство. Отречение от себя, от безумного богатства эгоизма — вот банкротство добровольное (С. 32, 39). Богатство не в изобилии денег, а в скудости желаний — и нищета духовная в том, чтобы желать только Бога

Одна несчастная бродяжка вздохнула: «Одиночество — это когда не у кого занять». Она и не занимает — она побирается, не уверяя, что отдаст. Хотя мысленно, наверное, заверяет себя в обратном. Тем не менее, истинное одиночество все-таки в другом: когда некому одолжить. Вот Бог...

Духовно нищие закрывают возможности для роста, абсолютизируют слабость, выдают вялость за смирение, змеиный шип за смирение. Нищие духом освободились верой от рабства у богатству, духовно нищие требуют освобождения от самого богатства.

Нищие духом нищи относительно богатства Бога, духовно нищие проповедуют нищету абсолютную. Нищета духовная открывает возможности бесконечного роста, ибо творческое богатство Создателя велико бесконечно. Один процент от него уже достаточен, чтобы превзойти всех гениев мира. Нищету можно исчислять относительно богатства, как обладание одним, двумя, двадцатью процентами богатства, а можно исчислять абсолютно — как отсутствие возможности прокормить семью, обеспечить завтрашний день, образование детям. В Париже в 2002 г. бандиты протаранили витрину магазина машиной и мгновенно собрали драгоценности пылесосом. Есть в этом изобретении нечто честертоновское. Самые яркие драгоценности, с точки зрения как науки, так и христианства — всего лишь основательно слежавшаяся пыль.

Нищие духом умеют глядеть на свои достижения как на чужие, остраненно. Они побеждают гордость не уходом от дела, а отчужденностью, невовлечённостью, непорабощенностью делу и собственному «я»; только такая невовлечённость (не путать с отчуждённостью) позволяет добиться того озарения, слияния с самим собой и окружающим миром, вхождением в неуловимое мгновение «здесь и теперь», которого так жаждет душа.

Духовно нищие считают своими достоинствами даже отсутствие достижений и выставляют пустоту в качестве христианского идеала, как будто Дух Божий — это ветер, который автоматические дует туда, где вакуум.

Нищим духом нужно всё, духовно нищим нужно лишь богатство. «Утром чай, днём чаёк, вечером чаище» (присловье из воспоминаний о нищем детстве Ольги Исаевой), — вот зачем нужны суффиксы, вот почему они отмирают, когда отмирает нужда. Бедняк любит яркие цвета и крутые завитушечки, потому что они расцвечивают и прикрывают пустоту. Богатство быстро выбивает страсть к излишествам. Излишества уместны там, где нет лишнего. Где всё есть, там ничего не нужно. Богатство — настоящее, не скороспелое и мимолётное — аскетичнее нищеты. Оно и утром чай, и днём чай, и вечером чай. Комната богача может быть пустее комнаты бедняка; балкон богача не забит банками, антресоли не ломятся от всего, что «может пригодиться». У богача и антресолей-то, скорее всего, нет. Такое — настоящее — богатство внешне почти совпадает с настоящей нищетой. Там и там — пустота. Но «почти». Разница есть как между голым человеком и человеком обнажённым, а иногда даже — как между человеком исхудавшим и человеком похудевшим.

Материальная нищета обостряет неравенство. Живущий в квартире с потолками в два с половиной метра завидует живущему с трёхметровым потолком больше, чем живущий в квартире в 250 квадратных метров завидует квартире в триста метров. У кого есть игла, не в два раза, а в два миллиона раз богаче того, у кого нет иглы. Между миллиардером и миллионером контраст меньше. Нищий духом завидует не тому, у кого есть верблюд, он завидует тому, кто проходит через игольное ушко в Царство Небесное. Духовно нищий, имея верблюда, завидует тому, у кого нет верблюда, но есть иголка.

Нищета духа опознаётся не по отношению к духу, а по отношению к деньгам. В этом и заключается гениальность и неизбежность именно такой метафоры. Например, люди делятся на тех, кто берет любые деньги, и тех, кто берет не любые деньги. Последние и есть — нищие духом. Разборчивые... Вообще главное о человеке очень часто — не «взгляды». Митр. Мануил Лемешевский, характеризуя митр. Иакова Пятницкого, по текстам — умеренного либерала, роняет одну-единственную фразу. Но какую! «Имел тяжелый характер. Любил писать по церковным вопросам, но ни в чем не чувствовалось сердечности. Всегда интересовался, как выгоднее сдавать на хранение деньги».

Люди делятся на тех, кто берёт любые деньги, и тех, кто берёт не любые деньги. Последние и есть — нищие духом. Разборчивые...  Разборчивость означает асимметричность, неодинаковое отношение к богатым и бедным. «Нищий духом» тот, кто — независимо от толщины бумажника — вступается и за посаженного несправедливого бедняка. За богача-то может и эгоист вступиться, потому что хочет отождествить себя с богачом.

Что такое нищета не духом, ярко видно из журналов, где описываются новые автомобили или новые моды. "Богатство - в деталях". Если человек чуток к тому, что один автомобиль на три сантиметра шире другого, этот человек богач или бедняку? А имеет для великана значение, насколько велик ночной горшок лиллипута? Нет! Великан и не разглядит, есть на этом горшочке узор или нет. Можно только пожалеть тех, кто зарабатывает себе на жизнь, описывая новизну товаров, которая тоньше ногтя младенца. Только душевнонищий разглядывает, из слоновой кости или пластмассы сделаны верньеры у радиомагнитолы. У этого нищего могут быть деньги, чтобы купить именно верньеры из слоновой кости, может не быть - тогда он не "душевнонищий", а "телеснонищий". В любом случае, кроме материального у него ничего нет, и он пытается это "нет" прикрыть автомобилем. Бог - в деталях, но в деталях духа, а не материи. Душевнонищий страдает (духом, конечно, если дух ещё не выветрился) от материального изобилия, его засасывает в золото, роскошь, почти неограниченные возможности, словно в пучину морскую. Нищий телом страдает от материальной недостаточности, его словно засасывает зыбучий песок. Нищий духом всматривается в небо, небо его и втягивает. А есть богатые духом? Во множественном числе - нет! Есть один-единственный "богатый духом" - это и есть Бог.

Человеку свойственно приподыматься на цыпочки. Он отождествит себя скорее с богачом, который попал в тюрьму, чем с нищим, который из тюрьмы вышел.

Часто это трагикомично. Диктатор бросает в тюрьму богача — чтобы обобрать посаженного и припугнуть тех, у кого требует денег. А на улицу выходят не богачи (они — трусят), на улицу выходят нищие и протестуют: «Сегодня его, завтра — нас». Разумеется, диктатор и не подумает сажать их в тюрьму — он больше затратит денег на их прокорм, чем получит от конфискации их «имущества».

Нищие плотью молчат, когда в тюрьму сажают подобных им нищих. Иногда они даже требуют этого — ведь среди нищих очень остро развито чувство неравенство, и тот, у кого жилье в сорок метров, остро чувствует своё превосходство над тем, у кого жилье в тридцать метров, а тем более — над бездомным.

Нищета —всего лишь метафора, но какая же богатая метафора. «Нищета духом» кажется нелепым выражением, но «духовное богатство» выражение иногда подлое и всегда непрактичное. У нищего есть чем поучиться, у богача научиться нечему, потому что богатству не учатся, его наследуют, крадут, зарабатывают. Нищете же учиться стоит, тем более, что заработать её нельзя, можно ли получить.

Американская писательница Моника Хелвиг так описала десять черт нищеты, которые помогают понять метафору Иисуса (см.: Yancey Philip. The Jesus I Never Knew. Grand Rapids , Michigan : Zondervan Publishing House, 1995. стр. 115).

Нищие знают, что им срочно нужно искупление.

Нищие знают, что зависят не только от Бога и богачей, но и от взаимовыручки.

Нищие больше полагаются не на вещи, а на людей.

Нищие не преувеличивают своего значения и потребности в уединении. Значения у них нет, уединения слишком много.

Нищие больше надеются на сотрудничество, чем на соревнование.

Нищие отлично знают разницу между необходимым и роскошным.

Нищие умеют ждать, опыт зависимости от других научил их терпению.

Нищие знают, что можно очень страдать и все же не сдохнуть, поэтому их страхи более реалистичны и менее преувеличены.

Для нищих Евангелие звучит как Благая весть, а не как угроза или упрек.

Нищий может откликнуться на Евангелие всем сердцем, потому что ему почти нечего терять, и он готов на все.

Так ясно достоинства нищеты могла описать только жительница очень богатой страны. Иисус превознёс нищету, потому что не был нищим, а стал нищим, обнищал. Богу стать человеком, подчёркивали многие христианские богословы, это всё равно что богачу сознательно разориться.

Все свои достоинства нищий может потерять, стоит ему позавидовать (грехопадение было всего лишь моментом зависти к Богу). Нищета не делает человека добродетельнее, она лишь мешает ему воображать себя добродетельным, но мешает не с такой силой, чтобы нищий не мог стать ханжой. Поэтому всё равно полезно помнить, что нищета вторична по отношению к богатству, как человек вторичен по отношени к Богу. Приглядываться стоит не только к нищим, но и к богачам. Состоятельный коммерсант может проехаться на метро. Чего коммерсант не сможет в метро, так это скрыть, что он — состоятельный. Богач может одеть дешевый костюм и затоптанные туфли, может ссутулиться и забиться в угол, — всё равно за версту будет видно, что едет человек уверенный в себе, элегантный, вальяжный. Если этого видно не будет — значит, состоятельный коммерсант стал состоятельным не так давно, а если он разбогател давно, но не приобрел манер, соответствующих богатству, значит, богатство это не принесло счастья своему владельцу. То есть, он не блажен.

Состоятельный человек элегантен потому, что не должен носить с собой всё своё состояние. Он вообще может выйти на улицу в шортах. Его машина, его телохранители, его счет в банке, — все будет наготове в его услугам. Разумеется, при одном условии: если страна, в которой происходит дело, прочно стоит на ногах, если в экономике и политике не царит неопределенность и смута, при которой завтрашний день может принести что угодно вплоть до расстрела.

«Неопределенность», однако, понятие относительное. По большому счету, всякое время — неопределенное и смутное, и коммерсанты знают, что такое риск, лучше многих прочих. Дело, следовательно, не столько в размере банковского счета, сколько в уверенности, что сможешь им воспользоваться, не столько в наличии фабрики, сколько в вере в то, что сложная цепочка бумаг, неписаных обычаев, культурных традиций обеспечит твое владение этой фабрикой и завтра, и послезавтра. Именно эта уверенность делает человека, состоятельного по бумагам, «вообще», абстрактно, состоятельным конкретно, по манерам. То есть, человек может выглядеть абсолютно нищим — и в то же время держаться как богач. У него в карманах ни гроша — но в банке невидимые электронные сигналы обеспечивают ему сказочное богатство, власть, возможности удовлетворять свои прихоти. Если он верит в эти сигналы, если в них верят окружающие — он становится богатым на деле.

Состоятельный человек может оказаться и в более необычном положении. В стране может произойти революция — но он благоразумный человек, перевел все деньги за границу, и теперь он в одной стране совершенно нищий, а в другой — богач, и проблема лишь в том, чтобы добраться. Если он верит в свою способность пересечь границу — он богач. А пока, во всяком случае, он нищий духом — в евангельском понимании этого выражения. Разница в том, что Царство Небесное, в котором находятся сокровища христиан, не нанесено на карту и в него не перейти контрабандистскими тропами. Но зато в Царство Небесное попадешь обязательно — еще никто не избегал пересекать границы смерти. Вопрос в том, попадешь ли туда как «свой» или как «чужой».

Богач может оказаться нищим и просто в путешествии, если он потерял кошелек с местными деньгами, а свои, родные, никто не принимает. И тогда он — нищий духом, совсем как христианин с его сокровищами веры. Сокровища-то сокровища, да хождения здесь не имеют. Ты веришь в то, что доллар — деньги, а они — нет. Или они боятся взять у тебя этот доллар — за углом притаился некто с дубинкой...

Разумеется, было бы логичнее называть нищих духом — богатыми духом. Но назвать сокровища веры — богатством, значит уже вознестись духом над этой жизнью, над ценностями мира сего. Христос поступает иначе: Он уступает нам, признает нашу привычную систему ценностей, называет Свое богатство — нищетой. Что ж, это означает простую вещь: кроме богатства, у Спасителя есть еще и чувство юмора, и, соответственно, бесконечное смирение, — что и делает Его подлинно Спасителем, а не просто Царем и Господом.

НИЩИЕ ПОБЕДИТЕЛИ

Заповеди блаженства выворачивают наизнанку привычные мужские идеалы: победитель получает всё! Победитель, утверждает Иисус, получает ничего. Папа Иоанн Ронкалли понимал духовную нищету как борьбу с честолюбием (Journal, 1965, 256). Бывают общества без денег, не бывают без наград  — за исключением Царства Небесного, общества Христова.

«Нищие духом» поэтому и все, кто определяется не извне, а изнутри, не тем, что имеет, а тем, что переживает.  У такого человека может быть машина, но он не машиной определяется и не гордится тем, что у него есть машина. А у другого машины нет, но он страдает от этого и на преступление пойдёт ради машина. «Нищета духом» противостоит не «духовному богатству», а «алчности духом». «Нищета духом»– не психологическое или эмоциональное состояние. Человек не может убедиться, что он внутренне свободен, если он не попробует освободиться внешне. Разобрать машину свою на части и раздать их нищим, — вот проверка того, насколько автовладелец свободен от автомашины.  Аплодировать политику, который обещает тебе бесплатную автомашину  — «алчность духовная», а вот продать свою машину и пожертвовать деньги политику – «нищета духовная».

Комментируя заповедь о блаженстве нищих, византийский богослов XII в. Евфимий Зигабен заметил: «Ничто непроизвольное не доставляет блаженства». Блаженны те, для кого нищета — результат волевого усилия, сознательного принятия, а не внешнее обстоятельство. Блаженство — состояние победителя. Виды спорта бывают разные, и шахматист к блаженству не приходит, а высиживает его за доской, но не бывает соревнований там, где нет добровольного включения в игру. И после этого как согласиться с христианством, превращённым в занудную школу, а то и в казарму! Вот — «обмирщение». Как согласиться с христианством, которое считает соревнование проявлением тщеславия. Конкуренция лечит тщеславие лучше любой аскезы, потому что в игре (частным случаем которой является любое соревнование) никто, играя честно, не выигрывает всегда и во всём, а в аскетических «упражнениях» легко спутать безволие со смирением.

Нищие — неважно, духом нищие или нет — нищие блаженны потому, что с ними Бог, а не потому, что с ними нищета. Не надо бояться победы над нищетой: Бога не победить, Он не оставит нищего и в богатстве. Сергей Ковалев сказал как-то: «Подавляющее большинство тех, кто называет себя демократами, — ну что это за демократы? Главным образом, это просто благополучные люди при любых политических условиях в стране … Вы хотите спросить меня, имею ли я в виду моего партийного лидера …? И его тоже. Это поколение умных мальчиков, и они прекрасно умеют считать шансы. Но они не умеют их создавать». (Итоги. 25.8.1998. С. 48). Неприязнь к «вечно благополучным» помогает понять заповедь о блаженстве нищих духом: «духом» означает — «в вечности», блаженны не всякие нищие, а «вечно нищие», не слипшиеся с богатством даже в мечтах.

Нищета духовная предпочитает не считать шансы, а создавать их. Поэтому нищий духом не всегда неудачник. Современник Спасителя, богач, придворный и литератор Сенека сокрушался: «Всё наше тупоумие заметно хотя бы из того, что мы считаем купленным лишь приобретённое за деньги, а на что тратим самих себя, то зовем даровым ... Всякий ценит самого себя дешевле всего» (К Луцилию, письмо 42). К счастью, это не вся правда. Нищий духом не тратит себя на карьеру — хотя карьеру может и сделать, благо не всякая карьера требует подлости.

Не богатые и нищие противостоят друг другу. «Собственники и попрошайки — вот две категории, которые противятся любым переменам, любому связанному с обновлением беспорядку. Расположившиеся в двух крайних точках социальной лестницы, они страшатся любого изменения как в сторону добра, так и в сторону зла: они одинаково стабильны, одни — в изобилии, другие — в нужде» (Эмиль Сиоран). Нищета духом и есть бесстрашие, принятие изменений. Абсолютное изобилие («богатство») и абсолютное отсутствие («нищета») не мешают этому творческому дерзновению и не помогают ему. Нищие духом есть люди, собственность которых стоит меньше их самих.  

Актёр Виктор Баринов рассказывал: «Старость приходит тогда, когда человек чувствует себя старым. ... Было собрание в театре и один старик начал жаловаться на то, что ему плохо живется, хотя он получает самую большую зарплату. Тогда очень известный актёр, не выдержав, крикнул со сцены: «Стариков надо убивать в детстве». Богачей надо убивать в нищих, гордецов надо убивать в смиренных и т.п. Ни один человек при этом не пострадает, наоборот — нищий, в котором убили богача, станет победителем в схватке с нищетой. Нищий не приобретает, потому что нуждается, а нищий духом не приобретает, потому что не нуждается.

Сергей Фудель объяснял «нищету духа» как стремление к всегда. Вечность должна быть вечной не только в вечности, но и на земле. «Изредка» озарение даётся каждому. Богатство — когда два «изредка» принимают за «всегда», когда слияние двух точек, двух десятилетий принимают за вечность. Напротив, нищета духом полагает, что и два мгновения, и два миллиона мгновений — недостаточно, что «всегда» состоит не из точек, сколь угодно плотно составленных рядком, а из непрерывности, слитности. Но эта слитность даруется лишь Духом. Все человеческие сокровища, дела, усилия — частицы, в волну же человеческая жизнь превращает вода Духа.

Нищий духом человек не разбирается, что за нищий перед ним: человек, у которого сгорел дом, человек, который отсидел срок за поджог, или просто спившийся пожарный? Добрый человек пожертвовал и ушел, и не его вина, что нищета осталась. А вот оставшимся полезно помнить, что блаженны нищие. Не потому, что нищим подают милостыню. Потому, что тем, кто предпочитает нищету лжи, полулжи и полправде, Христос открывает Царство Небесное — тоже, заметьте, открытое общество, хотя и совсем в другом, чем для советских газет, смысле. Не все нищие блаженны — потому что много нищих не духом, не от стойкости и бескомпромиссности, а просто от лени и уныния. Циники уверяют, что нищета духом — это тень обломовщины. Но нищий духом так же не имеет отношения к обломовщине как смирение — к холуйству.

Литератор Эдмон Тополь (Огонек, 2003 г., №337, с. 44) вспоминал, как в поездке у его отца украли чемоданы. Человек спал на верхней полке плацкарты (в эвакуацию ехали), спал в сапогах, чтобы не украли, нервничал и за сапоги, и за чемоданы. Вдруг среди ночи кто-то стал тягать его сапоги — легонечко, но ощутимо. Отец решил не подымать крик, чтобы не спугнуть ворюгу, а дать ему возможность сдернуть сапоги и поймать тогда с поличным. Но почему-то сапоги, подёргав, оставили в покое. И вдруг станция... все просыпаются... Отец бросает взгляд на полку и видит, что его чемоданы исчезли. Вскакивает, чтобы бежать за вором — а сапоги-то наполовину сняты, и он потратил драгоценные минуты, чтобы их натянуть. Вор успел убежать. Нет, конечно, не стоит из этого делать вывод, что, мол, пенс фунт бережет, верный в малом и во многом верен... Сколько людей, которые только и делают, что берегут сапоги, а про чемоданы давно забыли. Но всё-таки... все-таки жизнь игра не в «держи вора», а в «держи фасон». Может, бежать никуда и не придется, но способность бежать важнее чемоданоимения.

Нищих, как и богатых, очень мало. Ведь «нищий», «богатый», — это человек, чувствующий себя нищим или богатым. Между тем, счастье человека в том, что он быстро ко всему привыкает, привыкает он и к нищете, и к богатству, живет, руководствуясь не тем, сколько у него есть, а сколько ему нужно (или, напротив, не нужно). Это счастье, потому что человек, который постоянно гордится своим богатством — не имеет его, а принадлежит ему. Человек, который гордится московской пропиской — провинциал с пропиской. Привычка спасает от гордости. Но привычка спасает и от святости. Привычка помогает выжить, но не жить вечно. В отношении к деньгам это особенно заметно. Нищий привычен к нищете. Нищий духом не может привыкнуть даже к деньгам, не только к их отсутствию. В бедности и богатстве он одинаково льнёт к Богу, а не к деньгам. В Москве и в Урюпинске он одинаково поражается тому, что жив.

Жак Росси (1909-2004), прошедший через самые разные концлагеря Запада и Востока, иронизировал над следователем, который сажал его, юного коммуниста, при Пилсудском. Следователь стыдил Росси тем, что он-де борется за освобождение рабочих, но не знает цену буханки. «Вернувшись в 1961 г. Польшу, я кое-что смог узнать про этого следователя: он к тому времени два года как умер, но успел верно послужить коммунистическому режиму, как служил прежнему. И правильно: в отличие от меня, сопляка, этот человек всегда знал, сколько стоит кило картошки!» (Новая Польша, №10, 2003, с. 58). Знать, не зная — вот что такое «нищие духом». Стыдно не знать цену буханки, но стыдно и продаваться за буханку. Умереть с голода не стыдно, но, судя хотя бы по диетам, мучительно больно. Опыт, однако, подсказывает, что никто из-за принципиальности с голоду не умирает. Распределение преждевременных смертей поразительно случайно, иначе бы люди давно оскотинились или освятились — в зависимости от того, что преобладало бы, смерть от порока или смерть от идеализма. И даже в этом простом смысле нищие духом — блаженны блаженством риска.

«Нищие духом», по Златоусту, это смиренные — то есть, те, кто исполняет заповеди, те, кто не грешит. Причем не грешит не под давлением обстоятельств, не грешит, хотя мог бы. Рассуждение американца. Впрочем, Антиохия, где формировался Златоуст, и была для своего времени Нью-Йорком: городом, где каждый не ленивый человек мог добиться, чего хотел, где грех было объяснять жизненные неудачи обстоятельствами или нравственным барьером. В современной Москве, как и в любом несвободном социуме, к примеру, все наоборот. Здесь для успеха надо нарушать заповеди — красть, лгать, убивать. Проживая здесь, трудно поверить, что где-то, когда-то бывает так, как описано в Библии: хорошо тому, кто соблюдает заповеди (Втор. 4, 40). Это слишком невероятно, коли было бы так... А что — коли было бы так? Если бы мы зажили хорошо не от воровства, а от добродетели, стали бы подлинно «нищими духом», «смиренными», тут-то бы и начались настоящие проблемы — не с тем, как выжить, а с тем, как жить.

Смирение как нищета, подчеркивает Златоуст, дело нехитрое: нищие апостолы и так были смиренны. Но ведь им предстояло многое — вот Иисус их заранее и смирял. Он боролся не с богатством богатства, а с богатством нищеты, предупреждал не о гордыне сильных мира сего (это была бы пошлость), а о гордыне сильных не от мира сего. Смирение есть свобода от свободы, свобода от озабоченности свободой, от утверждения свободы на гордости и обособленности.

НИЩИМ ДУХОМ  — НИЩИЙ ЦАРЬ

Христа в Средние века часто изображали прежде всего царем. Легко (когда живешь не в Средние века) понять, что в этом опасного: на смену такому представлению пришло почитание Иисуса как нищего, бездомного проповедника. Труднее понять (возможно, основатели нищенствующих орденов это не понимали, ослеплённые бунтом против ханжества предыдущих поколений), что царство нищенству не помеха. Не случайно в те же Средние века (да и позднее) особенно почитали именно тех царствующих особ, которые не столько царствовали, сколько страдали от своего звания — как Борис и Глеб, Вячеслав и многие другие правители, убитые соперниками. Да и в любом случае: вполне можно быть одновременно царем и нищим. Это называется «голый король». Зримо это показано на некоторых средневековых картинах, на которой воскресший Христос — обнажённый, но в пурпурной мантии. Не «король-то голый», а «голый-то — король!»

В отличие от других заповедей блаженств, которые говорят о будущем вознаграждении за нынешние страдания, здесь говорится о том, что нищие духом вознаграждены уже сейчас — Царство Небесное «их есть». Им не обещано какое-то будущее богатство — нынешняя «нищета духом» и есть богатство. «Нищета духом» — это прежде всего согласие не торопить Бога с обналичкой. Веруем, что Он может заплатить сторицей, но подождём. Эта готовность подождать есть лучшее исповедание веры в то, что Бог есть Царь. Ну кто будет просить царя — короля, президента — вернуть долг?

Наседают на родственников, даже близких, теребят знакомых и друзей, а Царь — ничего-ничего, Ваше Величество, мы потерпим! Идеальная иллюстрация к этому — рассказ Марк Твена «Банковский билет в миллион фунтов»: главный герой имеет одну-единственную банкноту, с которой невозможно дать сдачи, но никто ему не отказывает, все согласны обслужить его в долг, потому что одно знакомство с таким богачом повышает репутацию. Претензии к Богу может обращать лишь неверующий в Бога как Царя — а если Бог не Царь, то Он и не Бог вовсе.

*

Среди русского крестьянства нищий - нищий до степени бездомности, бродяжничества, попрошайничества - это почти всегда старик.

Материальное объяснение на поверхности: если у старика нет детей, жены, да случись пожар, ему остаётся лишь по миру идти. Только пьянство может сделать попрошайкой мужчину в расцвете сил.

В этом смысле нищий - символ Бога, и именно Бога Отца. Когда Иисус в образе нищего попрошайки стучится в крестьянскую избу или в монастырские ворота, это Создатель стучится. Так в Средние века изображали именно Христа создающим мир.

Старость, впрочем, сама по себе - лишь возраст, когда смерти в человеке становится более того привычного уровня, который мы даже не замечаем. Старик уже умер, он не живёт, а существует, как ходячий мертвец. Так же опасен, такая же обуза. Одна радость - ест мало. Если, конечно, мало есть, старики разные бывают. То ли дело старцы...

Толстой умер не потому, что ушёл из дому. Он ушёл из дому, потому что умер. Умер, потому что стал "нищим духом", расставшись с женой, детьми, друзьями, имением.

Нищета это смерть. Деньги - или запас зерна, или дети с женой - это жизнь. "Блаженны нищие" и "раздай имение своё и следуй за Мною" - один и тот же призыв отшвырнуть табуретку, на которой стоит всякий живой человек. Головушка-то при этом в петельке. Вот отшвырни и посмотри - задёргаешься в петле и сдохнешь или начнётся новая жизнь. Работа на двоих. Человек отшвыривает табуретку, Бог вынимает из петли. Не отшвырнёшь - не вынет. Зачем? Табуретка вполне заменяет Бога. Конечно, не очень легко жить, стоя на табуретке с головой в петле - натирает, неустойчиво, дерёшься с теми, кто тянет из-под тебя табуретку. Да люди и верёвку норовят срезать и стянуть, но не отдадим!

доп

Фрэнсис Бэкон: «Деньги как навоз: если их не разбрасывать, от них будет мало толку». Это лучше «что отдал, то твоё», потому что имеет в себе пусть небольшой, пусть в виде метафоры, а всё же довод.

Тот же Бэкон замечал, что Ветхий Завет считает критерием благоволения Божия богатство, Новый Завет – нищету. Противоречие не так уж велико, потому что из двух видов нищеты – невольной и добровольной – Иисус обычно говорит именно о добровольной, причём Ему всё равно, насколько продуктивно для нищих получать милостыню. Да хоть в прорубь побросать  – лишь бы освободиться от богатства. Впрочем, прорубей в Палестине не бывает. К счастью для палестинских нищих.

*

"Нищие духом" - это и люди, которые знают цену самому главному - любви, творчеству, свободе. Очень ценные явления (свойства, занятия, называть можно по-разному). Только они - безделки в сравнении с тем, какими они должны быть, каковы они у Бога, какими они будут, дай Бог, и для нас, но - не в этой жизни.

Легко сознавать суетность банкирского дела, педагогики, журналистики. Мимолётность политики? Нет проблем! Эфемерность подметания улиц? А как же!!

Но как насчёт эфемерности рублёвской "Троицы", мимолётности всего иконописания, всякого искусства изобразительного, всей литературы, - в общем, всего того, чему современная культура придаёт значение "высшего"?

Конечно, гений понимает, что его гениальное творение далеко не только от небесного образца, но и от того, что он, гений, мог бы сделать. Умом понимает, а сердцем-то всё же любит своё творчество. Как не любить - это как не любить ребёнка. Только между ребёнком и взрослым меньше дистанция, чем между реальностью вечности, идеалом земным и воплощением земного идеала. Потому и сказал Августин, что человек не может успокоиться, пока не обретёт Бога. Конечно, это он сказал для красоты речи - увы, человек отлично успокаивается не то, что без Бога, но и вообще безо всякого творчества. Но зачем бы Августину говорить самоочевидное? Это пошлость и цинизм. Августин не говорил правду, а открывал правду - то есть, проповедовал. Это ещё одна разновидность нищеты духа: человек знает цену слову и всё же отказывается от слова как способа выживания в мире ради слова как прорыва за грань жизни и смерть, за бытие и небытие.

Нищий духом творит в этом мире, но и этот мир, и его творческие достижения для нищего духом как для миллионера - мелкая монетка, валяющаяся на земле. Глупый миллионер (бывают и такие, слишком деловые) не нагнётся подобрать - как же-с, он за время поклона мог бы ещё заработать куда больше денег одной фразой, одним указанием. Умный миллионер нагнётся и подберёт, чтобы обогатиться памятью о том, что деньги - это то, что валяется на земле, и надо наклоняться и подбирать, творить, сочинять, работать, но душой и духом своим поклоняться и кланяться надо лишь тому, что не внизу, не в могиле, а в небе и вечности.

*

Ветхий Завет призывает к щедрости, Иисус призывает к нищете. Огромная разница! Она подобна разнице между провинцией и столицей. Провинциалы считают себя щедрыми, горожан упрекают в жадности (провинция воображает себя деревней, хотя даже в древности провинция прежде всего была подчинённым городом, а не деревней; деревня не считает себя провинцией, ей некогда считать, она выживает). В современной России это противопоставление выливается в антизападничество: американцы тупо наживают деньги, обирая весь мир (варианты - Север столица, Юг провинция, Запад столица, Восток провинция). А дальше эта оппозиция может воспроизводиться в самых разных вариантах: "Россия - щедрая душа" - и гнусные антирусские элементы (олигархи, приватизаторы, демократы), которые жидятся и жадничают. Бездушные буржуа - душевные советские люди, которые не считают, сколько котлеток скушал гость и готовы его у себя поселить хоть на месяц.

Щедрость именно что душевна, в этом её опасность. Душа тут противопоставляется не духу, а телу. Потому что котлетки, которыми готовы бесконечно кормить гостя душевные хозяева - опасны для здоровья. Жильё, которое гостеприимно готовы разделить щедрые души, таково, что хороший хозяин в это жильё собаку не поселит. Душевная щедрость готова поделиться тем, что вообще-то надо бы уничтожить. Дайте такому человеку сколько-нибудь приличное мясо, хорошую зарплату, комфортный дом - и он молниеносно перестанет быть щедрым, обернётся сквалыгой. Что и показали многие разбогатевшие или хотя бы малость прибарахлившиеся "душевные русские люди".

Скупой, расчётливый, буржуазный американец или европеец, тем не менее, поделился с щедрой душой Россией и гречкой, и арахисовым маслом, и деньгами, когда в начале 1990-х годов Россия завопила, что умирает от голода. При этом на военных складах щедрой России лежало продовольствия на несколько лет - на случай атомной войны. Эти запасы распечатаны не были, и причины неважны и неуважительны. Помощь Запада была точечной, расчётливой (в России расчётливость - синоним скупости), серебряных солонок не слали.

Душевность и вытекающая из неё щедрость слишком часто - тот самый сыр в мышеловке. Это хорошо известный историкам феномен архаических обществ: накормят до отвала, уважут, но взамен будут ожидать полного подчинения или, в крайнем случае, ответной благодарности в двойном и более размере. Иначе опять обвинят в скупости. Бывали казусы, когда в результате такой гонки щедрости разорялись все участники. Честь дороже! Под маской "душевности" скрывается именно честь - и это в лучшем случае, а в худшем стремление подчинить себе того, кого поют и кормят, кому рассказывают заветные мысли. (Соответственно, такие люди именно в хищничестве подозревают тех, кто оказывает им поддержку - как восточные люди, начиная с русских, подозревают американцев в желании захватить себя).

Честь - только Богу. Один Бог имеет право на щедрость, потому что один Бог умеет быть щедрым, сохраняя Свою свободу и чужую. Человеку же подобает нищета - и, оказывая добро, надо делать это так, словно ты нищий, словно отдаёшь последнее, раздаёшь, не потому, что оно нужно получателю, а потому что Спаситель Иисус Христос посоветовал раздавать. Не делиться, а целиком - раздать, разбросать, не проверяя даже, точно ли нищий или притворяется. Конечно, это великое дело, и проще щёку подставить или не убить, но можно хотя бы вести себя не как щедрый богач, а как нищий. Так вёл себя милосердный самаритянин: не отдал жертве разбойников всё своё имущество, осла и одежду, а точно отсчитал деньги, указал целевое назначение, оговорил, что за врачебную помощь заплатит, а за компьютер, к примеру, нет. Нищий духом был этот милосердный самаритянин, и уж точно небедный был человек. Щедрыми были разбойники - после того, конечно, когда ограбили путника.

Настоящая доброта - не щедра, а расчётлива, настоящая доброта - это щедрость, прошедшая через горнило богатства или нищеты, неважно, лишь бы не через помойку бедности.

Такой вот, извините уж, комментарий к Евангелию получился, сильно актуализированный. По сугубо личной причине: напали при мне на москвичей - мол, они жадные, а провинция щедрая. Ну да, а иерусалимцы Христа распяли...

* * *

И опять "блаженны нищие духом". Главная нищета человека - телесная. Старость - единственная нищета, которая настигает всех. Внутренняя нищета. Замечательная, благословенная "седьмая молодость" - дряхлость. Не обязательно уходит богатство, но уходит жажда богатства. Желания исчезают безо всякой особой буддистской подготовки. Не можем самостоятельно забраться в ванну, зато нирвана - вот она. Ничего не хотим - во всяком случае, в те моменты, когда не хотим, чтобы перестало болеть. Нищета умирания. Совершенно неблаженная, горестная. Человек ещё помнит, как было, и хочет вернуть. Человек возвращается к тому, что когда-то радовало - а оно не радует больше. Человек осуществляет мечту - но не испытывает ровным счётом ничего. И все эти предсмертные просьбы о шампанском с земляникой - впустую. Будет противно и невкусно. Подул ветер и облетели листья, стал виден скелет. Скелету ничего не надо.

Кроме ветра. И в скелете - Дух Божий. Нищий духом радуется Духу. Он не горюет, что выскреб ложкой кашу с тарелки - а на донышке никакого рисунка нет, вопреки обещаниям мамы. Нет рисунка, зато можно выбежать из-за стола. Но, конечно, чтобы выбежать из-за стола, надо - нет, не иметь силы выбежать, силы не требуются, чтобы дать Духу нести себя - а надо не цепляться за стол.

ДОПОЛНЕНИЕ

Заповеди блаженства у Луки (вчерашнее евангельское чтение) более сжатые и поэтому очевиднее логика текста. Сами «заповеди блаженства» обращены к несчастным, у которых отобрали еду (алчущие), которых избили и обидели (плачущие), которых обездолили – то есть, которых лишили возможности распоряжаться собой. Это и есть «нищие духом». Компенсация голодным – еда, компенсация плачущим – победа над теми, кто заставил плакать, компенсация «нищим духом» – Царство Небесное, соучастие в правлении Божием. «Нищета духом» здесь – не очень уклюжее обозначение «безвластности», а богатство – синоним власти (как «рог» в Библии – обозначение «силы»). Власть и деньги в архаических обществах синонимы – у кого власть, у того и деньги.

После обращения к обиженным – вот они, из них набраны ученики – идёт обращение к отсутствующим обидчикам, богачам, их трижды проклинает Иисус и обещает им полный перевёртыш до донышка ада.

А вот затем самое интересное – пресловутое «подставь щёку» и прочие невместимые слова. Это обращение – к «нищим духом», к обиженным и угнетённым, о том, как им сейчас и тут следует обращаться с богачами, с сильными и т.п. После тезы психотерапевтической и антитезы саркастической – синтез юмористический. Ведь богачу не нужно пальто – он махнет, и лакеи сами сдерут («делиться надо» – бедняку с богачами). И подставлять вторую щеку – юмор, потому что в реальности тебя бьют сперва по одной щеке, потом по другой с наноинтервалом, ты моргнуть не успеваешь. В том и кошмар власти (богатства, силы), что ничего они не требуют и времени на раздумья не дают. А ты – найди время. Ты замедли происходящее и успей благословить бандита.

Вот это замедление времени, когда ты в секунду проживаешь столько, сколько бандит не проживёт за всю жизнь и есть – выход, освобождение. Куда спасаться? Говоря языком националиста – «унутрь». Говоря русским языком – «внутрь». Говоря языком западническим – «инсайд». Инсайт инсайд вас есть. Царство Божие внутри вас.

* * *

«Нищета духом» проверяется в двух состояниях человеческого вещества. Вот ты лежишь на картонке у вокзальной стены, всё дело зудит, включая желудок, холодно, в голове – ну что может быть в голове при всём этом…

Для тебя в этой ситуации «вера», «Бог», «душа» что-то означают или при их упоминании сплюнешь и оскалишься?

Или ты купил домик на берегу Адриатики. Небольшой. Есть очаровательное слово «гарсоньерка» – помещеньице на одного. До революции были самовары на одного, в офицерской среде их звали «эгоист». Пусть десять квадратных метров, но с верандой, откуда видны горы и море. Тёплый туалет и скоростной интернет. Пенсия с медицинской страховкой. Или, там, рента с квартиры в Москве. Любимый человек рядом, а в пределах досягаемости любимые дети и внучки с внуками. Ничего не зудит, всё такое тренированное, бодрое, интеллект сохранный… Купания, походы, кино, приятные беседы за свечами с хорошим вином и шашлычком… Вокруг ни нищих, ни богачей, все вроде тебя.

Для тебя в этой ситуации «вера», «Бог», «душа» что-то означают или при их упоминании деликатно пожмёшь плечами – мол, у нас приятная застольная беседа (варианты: я пишу; сижу в интернете; отдыхаю; смотрю кино)? Хоть вокзальным бомжом (имеется в виду то же, что у Толстого – висишь над пропастью, уцепившись за былинку), хоть рантье на Лукоморье, – если ты о чём-то не будешь думать в этих ситуациях, то об этом чём-то не стоит думать и во всех других ситуациях. Как говорят золотоискатели (у Джек Лондона), "если этот участок не стоит десяти тысяч долларов, то он не стоит и доллара". Если Бог – не для бомжа и не для рантье, то Он вообще ничего не стоит, и жизнь ничего не стоит.

БЛАЖЕННЫ СТАВШИЕ ЛЮДЬМИ, ИБО ОНИ БОГАМИ НАРЕКУТСЯ

Биологи провели эксперимент: приучили обезьян к возможности получения еды за жетоны. Обезьяны поняли идею. Один самец даже предложил самке жетон за секс, и та взяла, а сразу после секса обменяла жетон на еду.

Правда, истолкование эксперимента в жёлтой прессе вызывает сомнения – оно вполне цинично сводится к тому, что люди не отличаются от обезьян.

С таким же успехом можно было раздать обезьянам кирпичи, а когда какой-нибудь самец убил бы кирпичом соперника в любви, сделать вывод, что архитектура – не специфически человеческое изобретение.

Лишь бы заряженных пистолетов обезьянам не выдавали!

Блаженны нищие духом – не о тех, кто не тратит деньги на секс, не о тех, кто отказывается от денег. Где-то в глубине веков утратилось имя идеально, абсолютно нищего духом человека – того, который изобрёл деньги.

Бог есть Слово, но слово – не Бог. Бог есть Слово, потому что Бог творит, а не ругается, не матерится, не лжёт, не льстит. «Блаженны нищие духом» означает, что блаженны те, кого заставили молчать, лишили права голоса, - Бог всё это вернёт им, вернёт молча. Нищ не всякий, кого ограбили, а тот, кто в отсутствие денег – выживает, выживает не ценой краж, обманов, подлостей. Кто выживает в нищете ценой воровства – вор, а не нищий, такой же вор, как большинство богачей, только не такой удачливый. Нищий – не убийца, он скорее умрёт, чем убьёт ради выживания. Собственно, Иисус – умер, хотя мог бы убить, и поэтому Он такой же эталон нищего духом, как и плачущего, кроткого, гонимого и т.п. Блаженны умершие, но не убившие, ибо их есть воскресение.

*

БЛАЖЕННЫ БАНКИРЫ ДУХА

Обрабатывая тексты Новодворской, я обычно с ней спорю. Вот она обличает шестидесятников - чохом, то есть, уже несправедливо - и рисует идеал капиталистического человека по Гайдару: "Фирма. Деньги. Банк. Знание. Интеллект. Информация. Машина. Компьютер. Умные книги. Ирония. Скепсис. Одиночество. Индивидуализм".

Правда, это 1999 год. Кажется, на предательстве Белых В.И. рассталась с последними иллюзиями относительно если не Гайдара, то его команды. Отчасти я был этому свидетелем, потому что она убеждала меня пригласить Белых на программу, дала его личный сотовый, я с величайшими сомнениями (после программы с Кохом, устроенной Новодворской же) ему звоню, он просит перезвонить через пару часов - и через час мне перезванивает В.И. с оглушающей новостью о том, что Белых пошел к Путину губернатором.

Перечень примет "современного человека" напоминает задачу: "Какой предмет здесь лишний?" Тут выбивается из перечня - "умные книги". Не читают эти люди умных книг, хотя по благодати могут иногда умную книгу написать.

Деньги совместимы с умом, но не с умными книгами, с иронией и скепсисом, но не с мудростью. Реальный царь Соломон был слишком богат, чтобы написать "Премудрость Соломонову" - это сделал какой-то из его третьеразрядных писцов. Вот почему "блаженны нищие".

Самое страшное - что деньги, ирония, скепсис, одиночество, индивидуализм совместимы с подлостью, конформизмом, предательством. Более того, они толкают к предательству. Не всегда политическому, чаще частному. Поэтому под одиночеством и индивидуализмом очень часто - пустота, а не внутренняя жизнь.

Почему от денег ржавеют ум, честь и совесть? Потому что деньги - это власть, и чем больше денег, тем меньше они средство обмена или общения, тем больше и исключительнее - власть, а властвовать над другим - преглупейшее занятие.

Это не означает, что надо всё отобрать и поделить - если ржавчину размазать по всей рельсе, это не прекратит ржавение, мягко говоря. Вот власть - да, надо размазать. Но это уже совсем другая заповедь блаженства.

*

ЦЕНУ ЖИЗНИ ЗНАЕТ ЛИШЬ ВОСКРЕСШИЙ

Голый человек противоположен не одетому, а раздетому (нагому, обнаженному). Здоровый противоположен не больному, а выздоровевшему. Здоровый не знает цену своему здоровью.

Точно так же «заповеди блаженства» - не о не имеющих, а о потерявших.

Блаженны разучившиеся смеяться, потому что они засмеются с Богом.

Кстати, именно «разучившиеся». Была пьеса о человеке, который обменял свой звонкий смех на звонкие монеты. Успеха в продажах добивается лишь тот, кто знает, что не подлежит продаже.

Блаженны потерявшие власть и положение в обществе, потому что их ждет общества Бога.

Блаженны разучившиеся врать, потому что разговаривать они будут с Богом.

Блаженны зарывшие топор войны, потому что Бог вытащит их из окопов.

Блаженны закрывающие глаза на недостатки всякого человека, потому что они станут глазами Божьими.

«Всякий» - ключевое слово. Впариватели дешевого благодушия, слепы, когда им выгодно, и зрячи во все остальное, немалое время.

Блаженны разучившиеся быть равнодушными, потому что к ним неравнодушен Бог.

Блаженны потерявшие все за правду, потому что их найдет Бог.

Даже Бог не может найти того, кто забаррикадировался от реальности.

Блаженны распятые, да не все. На одного распятого Христа приходилось двое разбойников пойманных и распятых и тьма тьмущая непойманных и нераспятых, а то и распинающих. Поэтому лучший друг веры в Бога – неуверенность в том, точно ли ты самый лучший человек в мире.

*

Нищие духом, конечно, это богачи. Не так трудно определить «дух», как трудно определить «богатство». Кому и гвоздь – богатство.

Недурной критерий богатства – его надёжность. По этой части самый бедный современный человек богаче самого богатого древнего. Юлия Цезаря убили, всякий римский император страшился и трепетался, а мы в разы более уверены в своём будущем. Мёртвые на улицах на валяются – между прочим, это наблюдение неприменимо для большинства прежних эпох.  Дело не только в том, что всё застраховано и перестраховано. Современное богатство в огромной степени заключено в самом теле человека. Американец может раздать имение нищим и приехать в Россию проповедовать Евангелие, но он и в России останется процентов на 20-30 телом и духом здоровее окружающих.

Зато у современного человека есть такой странный – и, возможно, лучший – критерий богатства как знание. Богачи – это те, чьи дети могут получить наилучшие знания. Речь идёт даже не о надомном обучении с приходящими учителями, хотя и оно недурственно весьма, а просто об очень хороших школах. В современной России «богач» начинается, видимо, с трех-четырех тысяч долларов в месяц – из них треть как раз и отдаст человек за обучение сына или дочери.

Знания и здоровье – богатства, которые не раздать. Вот уж тут «нищие духом» особенно пригодятся. «Раздать» не обязательно означает «уничтожить». Это мы проходили-с и, увы, всё ещё проходим-с. Уравниловка – ну, конечно, не без лицемерия, но как бы уравниловка. Уравнивающие имеют некоторые привилегии, но мы согласны на это, лишь бы уравнивали справно. «Социальная ответственность власти» - давить, подстригать общество как английский газон, чтобы все были одинаково нищие и несвободные. Да, кстати, свобода тоже входит в нынешние представления о богатстве. Но и с нею, как показывает российский опыт, можно довольно успешно бороться.

Противостоит «социальной ответственности власти» - то есть, деспотизму и грабежу – «социальная ответственность бизнеса». Это, конечно, эвфемизм. «Бизнес» тут означает именно богатство. Если бизнес нищенский, то и социальная ответственность у него нулевая.

«Социальная ответственность» тоже выражение неточное, причём характерно неточное. Ответственность – не перед обществом, а перед людьми, из которых общество состоит. Если забыть про людей, заменить их обществом, то может опять выйди Муссолини, Ленин, Франко или что похуже. Так что может сделать богатый человек для небогатого?

Ответ понятен из заповеди – не быть богатым. Не «раздать имение», а «не быть богатым». Раздать имение и бедняк может, он от этого не станет нищим духом, станет всего лишь нищим. Так ведь в том и дело, что «имение», «собственность», «богатство» это не только деньги. Знания, здоровье, свобода, - удивительные явления, которые от раздавания только приумножаются. Можно быть богатым среди бедняков (хотя крайне неприятно или, точнее, должно быть неприятно). Но нельзя быть свободным среди несвободных, как нельзя быть знающим среди невежд. Это всё равно что интернет без компьютеров, социальные сети без участников. Хорош был бы фейсбук у Сталина – с одними охранниками во френдах.

Это означает, что раздача должна быть умной, здоровой и свободной, то есть, одним словом, - творческой. Конечно, богатство не совпадает с творческим духом – так и нищета с ним не совпадает, поэтому и понадобилось добавить «духом» к слову «нищие». Творческий бедняк и творческий богач – в одном кластере. Только кластер этот небольшой, к сожалению.

Совместимо ли творчество с богатством? Это как вопрос о том, можно ли бескорыстно полюбит богача, зная, что он богач. Можно, конечно. Вопрос в том, способен ли бескорыстно любить богач – задача куда более трудная, ибо богач не прошёл испытания бедностью. Кто любит, тот раздаёт, тот знает, что такое «нищий духом». Во всяком случае, он готов раздать и мысленно, сердцем, он расстаётся – иначе грош цена его любви. Для этого не обязательно жениться на нищей – любовь богача к богачке тоже даёт опыт нищеты духом или это не любовь.

Когда мысленная, воображаемая раздача переходит в реальную? Что вообще меняется? Так это непредсказуемо – творчество непредсказуемо по определению. История показывает, что творчество возможно, а вера подсказывает, что творчество необходимо. Опыт и знания говорят, на кого похож духовно нищий. Он похож на человека после тяжёлой болезни, который знает, что здоровье – не самоочевидно, хрупко, стоит больших затрат. Он похож на монаха-молчальника, который молчит с усилием, молчит красноречиво. А вот на кого нищий духом не похож, так это на немого, который молчит просто потому, что не может говорить. Нищий духом богач не похож на бедняка, он похож на обнищавшего богача. Это большая редкость – большинство-то богачей похожи на разбогатевших бедняков, это прямая противоположность.

Можно ли быть нищим духом и при этом всё-таки того… позволять себе… Наверное, можно. У всех свои критерии, этапы, пороги. Только это не самый главный вопрос. Главный вопрос – об окружающих богача – о том, есть ли они, каков он с ними, каково им с ним. И на этот этот отвечать не богачу, а Богу.

*

В современной цивилизации эта заповедь блаженства получила совершенно непропорциональное первоначальному контексту значение, потому что деньги сегодня играют роль второй сигнальной системы (первая всё-таки – слова). Две тысячи лет назад важнее были слёзы, почему «блаженны плачущие» – на первом месте. Современная цивилизация не отрицает, что плач – это сигнал о большом неблагополучии. Только это сигнал очень несовершенный, примитивный, грубый. Либо-либо. Либо плачет, либо нет. Почему плачет, почему не плачет… Плачущие тоже бывают разные, крокодиловых слёз никто не отменял, а бывают ещё и шакальи, и слёзы счастья бывают, причём счастье часто людоедское.

Что до денег, то для современного человека «деньги» - это как для бедуина «верблюд». Слишком общее понятие. (Впрочем, не только для бедуинов, не случайно Иисус богатство ассоциирует с верблюдом.) Разновидностей верблюдов сотни, а денег и того больше. Существует несколько способов распределить всевозможные разновидности денег по шкалам, наглядно показав их различие.

Например, шкала поклонов. Сколько должно быть у человека денег, чтобы ему было невыгодно наклоняться, чтобы подобрать ассигнацию в тридцать, допустим, серебреников? Сугубо капиталистическая идея. Казалось бы, если у человека есть миллиард талантов, которые вложены в дело и приносят ему прибыль безо всякого его участия, так теперь у него столько свободного времени, что он может весь день ходить и подбирать оброненные драхмы. Это взгляд архаики на современность. Капиталист не тот, кто живёт на проценты с капитала, а тот, кто творит из денег капитал, приносящий проценты. Это вам не Христа продать!

Вот сколько у Иуды должно было быть денег, чтобы не связываться с мелочной, строго говоря, торговлей?

Есть и другая шкала, позитивная: «За сколько ты бы согласился сделать то-то и то-то?» Обычно выбирают в качестве критерия секс, но всё же это грубовато. Во-первых, теоретически каждый и каждая сразу встают в позу и кричат «Да ни за какие деньги», во-вторых, практически каждый и каждая готов подвергнуться изнасилованию и даже истязанию за не очень-то большие деньги, за удивительно смешные деньги – смешные и для насильника, который покупает проституирование, и для проститутки, когда она подсчитывает общий баланс. В общем, всё описано в «Идиоте», где ключевая-то сцена – у огня, пожирающего деньги не для женщины, а для мужчины. Там сто тысяч, очень хорошие деньги, на весь остаток жизни деньги.

Всё же секс – это грубо (а в «Идиоте» именно секс – за сто тысяч испытуемому предлагается, в сущности, самооскопление). Тоньше – смех. Запрет на продажный секс – внешний, социальный. Запрет на продажный смех – внутренний, биологический. При этом продажный смех всё-таки возможен, в этом смысле смех ровно посередине между сексом и чиханием, зеванием, потением, которые в принципе не продаются, поскольку самопроизвольны. Вот диктатор шутит. Придворные смеются. Диктатор шутит несмешно – не потому, что у него нет чувства юмора, а потому что диктаторность любой юмор превращает в изнасилование. Желтый на синем даёт зелёный, хоть ты тресни.

Могли бы придворные не смеяться? А как же! Диктаторы тоже не идиоты, они знают цену продажному смеху. Он не стоит ничего: покупается за очень большие деньги, а продать нельзя ни за грош. Продажный смех – одноразовый. Представьте себе блошиный рынок, на который человек принёс продавать использованные им презервативы. Хорошо простиранные, красиво упакованные. Долго ему сидеть! «Нищие духом» - это те, кто не будут покупать чужой смех, или те, кто не будет продавать свой? И те, и те, конечно! Вполне такое может быть сказано только о Боге, но в силу богоподобия каждый человек стремится именно к этому абсолютному счастью - смеху без причины. Ведь любая причина уже есть плата за смех, а дурачинство, дурачество, юродство – святость и рай, вид снизу.

Соответственно – в силу всё того же параллелизма секса и смеха – знаменитое «скопцы во имя Царства Небесного» это меньше всего те, кто героически, систематически, денно и нощно несёт обет безбрачия. Мало не смеяться, чтобы быть серьёзным, а не угрюмым. Сотворил непрелюбу – подумаешь, герой! Это когда не творишь прелюбу, трудно, искушение кажется невыносимым, мир компрессуется до размера, извините, булавочной головки, на которой ангелы с бесами борются, а когда уже пронесло, видишь истинные пропорции, и они не велики. Ну, «супружеская верность». Ну, «целомудрие». Что дальше-то? То-то и оно! Сублимируй, бабка, сублимируй, дедка, сублимируй ты моя, красавица соседка… Блаженны чистые телом, нищие духом, потому что в их распоряжении все богатства мира. Блаженны – и часто при этом смешны, потому что им некогда или не по чину нагнуться за этими богатствами (или подпрыгнуть, сокровища ведь разные именно потому, что «все»). Так что чистота чистотой, дух духом, а поклоны, прыжки и веру никто не отменяет.

*

Поздравляю американских ученых, они гениально перевели "блаженны": "Поздравляю!" То есть, "поздравляю" - это именно перевод. Например, вот три заповеди, которые члены семинара отнесли к подлинным словам Иисуса:

Поздравляю, бомжи! Вам принадлежит все, что принадлежит Богу!

Поздравляю, заморенные голодом! У вас будет пир на весь мир!

Поздравляю, доведенные до слез! Обхохочетесь!

Я, конечно, немножечко утрирую, но самую малость - грех не воспользоваться возможностями русского языка. Современного - американцы тоже сознательно искали аналоги, которые бы на современного человека производили бы то же впечатление (шока), что и на современника Иисуса. Ну что такое "нищие". Нищих нынче встречаются разве что на сцене театра, а на улицах бомжи - и те нищие, что у храмов, изображают именно бомжей, хотя обычно ими, к счастью, не являются, какое-то жилье имеют. К тому "бомж" намного содержательнее "нищего". Без Определённого Места Жительства -

"Поздравляю", впрочем, и у американцев - поздравляю. Хотя, впрочем, в английском это слово от латинского, "кон-гратуляция", то есть "со-благодарность", что открывает большие возможности для размышлений. "Гратис" - это еще и "подаренное", "дар", - так что тут недалеко от русского, потому что подарки есть часть поздравления.

Правда, участники Семинара по Иисусу остальные блаженства сочли не подлинными. Да и в этих выкинули "духом" у нищих и "правда" у алчущих. Мол, позднейшая "спиритуализация" - а по-моему, не стоит недооценивать и Христа по части спирита. Главное - смеяться разрешили, чего ещё нужно бедному еврею. А то прочтёшь другой перевод - например, мне недавно попалось "счастливы скромные духом: они владеют Царством Небесным" - и что, плакать? Дудки!

"Возможно, подлинным" постановили считать "блаженны гонимые", только тоже - без "за Христа". "За Христа" якобы Христос сказать не мог, это уже общины потом присочинили. Надо сказать, что идея, будто евангелия это прежде всего нечто вроде постановлений ЦК КПСС, заточенные не под личность, а под коллектив, в высшей степени не доказана. Впрочем, цена вопроса нулевая. Остальные заповеди блаженства (кроткие, чистые сердцем, миротворцы) - не подлинные, потому что в них, видите ли, нет иронии и они только в одном евангелии содержатся. Да, иронию члены Семинара справедливо сочли одним из характернейших признаков стиля Спасителя, но это же не означает, что если где иронии нет, так уже не Он! Что до "больше нигде нет", то с точки зрения классической текстологии это абсолютно недопустимый аргумент. Сплошь и рядом уникальные и подлинные тексты сохраняются в единичном экземпляре.

АЛЫЕ ПАРУСА НИЩЕТЫ

«Дедушка, сколько будет триста и сто сорок?» - «Четыреста сорок, а что?» - «У меня есть четыреста сорок рублей!» - «Ого! Откуда?!» - «Я не помню».

Вот оно – «будьте как дети, нищие духом». Не верьте, что миллиардеры не знают, сколько у них денег. Знают, до центика знают и сколько, и откуда. Не щеголяют этим знанием, это да, но знают и наслаждаются этим знанием. Финансовый гнозис самый сладкий. Пушкин, как всегда, попал в яблочко – «там царь Кощей над златом чахнет» - и подробнее в «Скупом рыцаре»: каждую монетку гладит и помнит происхождение своих денег, как Бог не помнит происхождения человека. Ну, человек… Может, от обезьяны? Какая разница! Бог – нищ духом, Ему главное потратить с удовольствием, а удовольствие Бог получает, когда человек тратит себя свободно и творчески. Что бывает, к сожалению, редко, но к счастью, все же бывает. Да, конечно, надо знать, откуда ты – и семилетняя внучка только что безо всякого интереса прочла милую книжку про то, откуда берутся сперматозоиды и дети. Ну, знает она это теперь – и тут же забыла, чтобы на всех алых парусах двигаться к своему принцу. Ох, принцу мало не покажется! И слава Богу!

*

Евангелие не демагогично. Демагогия - когда уверяют, что любой трудолюбивый человек может пробиться на верх социальной пирамиды. Нет, не может! Если бы мог - исчезла бы социальная пирамида, потому что всякий человек трудолюбив. Врожденное трудолюбие подавляется, причем в огромной степени подавляется именно теми, кто на самом верху пирамиды, подавляется самой пирамидой-социумом. Потому что душа любит труд, а общество любит повиновение. Доставить другому радость - одно, а выполнить прихоть другого - совсем другое. Труд на прихоть любить невозможно, потому что прихоть не человечна.

Как и в любую другую эпоху, в наше время нарастает "ловушка бедности" - бедность, нищета засасывает. Одновременно нарастает "ловушка роскоши". Исчезает "средний класс" и происходит (к счастью, очень и очень медленно) возвращение к дикости, когда 99% процентов населения работают на удовлетворение прихотей 1%. 99 человек из 100 нищенствуют, принося к ногам сотого какой-нибудь нелепый гаджет вроде короны российской империи или подкованной блохи. Нет уж, стократ богоугоднее структура, при которой все имеют возможность заняться шоппингом, а не один - примеркой шапки Мономаха. Алмаз величиной с отель - чудо природы, но лучше уж средний класс, когда дарят любимым колечки с бриллиантиками, на которые распилили этот алмазище. Колечки не чудо природы, даже не чудо ювелирного искусства, так от колечек и не требуется быть чудом, они же не люди!

Нищета духовная тоже своего рода ловушка, - это такое отношение к материальному миру, когда человек "в плену" у мира духовного. Это не самоограничение, это самоосвобождение - или, учитывая, что нищета духовная невозможна для человека, а возможна только как дар от Бога человеку - это освобождение, спасение человека Богом. Нищий духом уже не страдает от того, что не может чего-то купить, хотя радуется тому, что кое-что купить может. Радуется и благодарит Бога за шоппинг, а особенно за то, что жизнь есть не только в супермаркетах и мини-супермаркетах (которых нынче много на Руси), но и в душе.

ШАГРЕНЕВОЕ ХРИСТИАНСТВО

Блаженны нищие духом - это не те, кому ничего не нужно (богаты они или бедны), кто избавился от желаний, порадовав Будду. Нищие духом имеют желания, говорят о них Богу и радуются, что исполнение желаний не удлиняет, а сокращает жизнь. Земную жизнь, но ведь другой пока нет, мы ж не самоубийцы, не хотим умереть раньше. Раньше умереть не хотим, но чтобы другим жилось хорошо - хотим, и вот за эти хотения и готовы платить единственным, что подлинно наше. В конце концов, когда мы кормим и поим голодных - это ведь из нашей жизни выпадает кусок. Могли бы вместо этого лежать на пляже среди Тихого океана или хотя бы Атлантического. Прошёл с другим километр по его, другого, делу и просьбе, - свой жизненный путь укоротил на километр. Жизнь усаживается, сжимается, все такая растрёпанная и перфорированная - тут дыра, там разрез, и через эти прорехи и разрубы утекает моя жизнь и втекает Дух Божий.

Ну, конечно, ежели я просто водки выпью и отрублюсь, то последующая дыра в пространстве-времни Духу Божию - как стальная стена. Штольц перелёт, Обломов недолёт, а жить надо влёт.

АПШИФТИНГ

У многих вызывает недоумение оборот «нищие духом» - и эти же самые люди спокойно относятся к совершенно аналогичному «дауншифтинг». Дауншифтер вовсе не вниз двигается, он двигается вверх, в этом весь смысл дауншифтинга.

Человек сдаёт квартиру в Москве за тысячу долларов, переезжает в Таиланд и живёт в три раза лучше, чем в Москве. Он подымается по социальной лестнице, а не опускается. В отличие от местных жителей он не горбится ради чашки риса, ест лучше, отдыхает, развлекается…  Был прах земной, затюканный и помятый, а стал принц на каникулах.

Представим себе короля Таиланда или, на худой конец, просто тайского богача, который вдруг отрекается от престола, раздаёт имение своё нищим и переезжает в Москву, чтобы там… Не очень понятно, чем бывший миллионер может помочь москвичам, кроме слова – а Москва словам не верит.

Москва, правда, и делам не верит, Москва вообще ничему не верит, почему отсюда и смываются в самые неожиданные места. Смываются неверующие, которые устали жить среди подобных себе и хочется пожить среди верующих. Смываются циники, которым хочется пожить среди наивных и добрых людей. Смываются обманщики, которые устали обманывать обманщиков и решили отдохнуть, обманывая честных британцев или американцев.  

Иисус Сам вроде тайского короля, совершившего апшифтинг в Москву, и другим велит. Уезжать не обязательно, достаточно поверить Богу на Слово, а приключения начнутся сами.

*

БОБРЫ И ОБОБРАННЫЕ

Поразительно, сколько людей готовы поделиться последним, когда последнего уже нет. Сколько начальников на пенсии начинают общаться с теми, кого не замечали, пока были при должности. Становятся жутко либеральными, мечтательными (ну, если до пенсии были не совсем уж палачи). Сколько обнищавших богачей мечтательно возводят глаза: "Эх, жаль, нету тех денег!..."

Только вот уже начальники на пенсии ничем помочь не могут, обнищавшие богачи ни копеечки не могут одолжить. Так вот, "нищие духом" - это нечто прямо противоположное. Ещё при должности, но уже готовы использовать должность для помощи - представим себе Понтия Пилата, отпускающего и Иисуса, и Варнаву. Ещё не разорились, но готовы одолжить без надежды на возврат и под идею, совершенно им чуждую... Такое может себе позволить лишь бесконечно богатый человек - то есть, вообще-то, это уже Бог. У Него Одного столько власти и денег - а Он всё-таки делится, не дожидаясь, пока Его разорят и отправят на пенсию (к чему многие прилагают усилия).

Конечно, мы не в восторге от того, кого Бог отпускает на свободу, кому даёт деньги... Даже, если это мы сами и есть - нам же ещё нужно не только себе получить, но и других обобрать... А Господь нам, бобрам, твердит про блаженство обобранных...

*

"Блаженны нищие духом" - яркий пример фразы, которая может иметь противоположное значение в зависимости от сугубо материального обстоятельства. Если это говорит нищий, как Иисус, она - святая истина, если это говорит богач, она - сатанинское издевательство.

Как сказал Честертон, "честный бедняк может иногда забыть о бедности, честный богач - никогда".

Не оставил Честертон без комментария и слова Спасителя, сказанные Иуде - на предложение вспомнить о бедняках: "Нищих всегда имеете с собой, Меня же не всегда" - "Блаженны нищие, потому что лишь они иногда не имеют нищих рядом с собою".

Бедняк может и должен забыть о бедности, когда он в церкви, когда он с любимой женщиной, когда он отдыхает или пирует - беднякам тоже случается пировать, и Тайная вечеря неплохой пример. Всякая пасхальная трапеза - это пир бедняков, лишенных даже дрожжей, только сухари с хреном. Богача же память о существовании нищих не должна оставлять никогда.