Ио, 14, 6. Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.
Жизнь не «такая», жизнь — Христос.
№146 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.
Человек, который откликается на призыв Божий, неизбежно воспринимает этот призыв через призму (или фильтр) своего опыта, рассудка, сердца. Ничего страшного в этом нет - откровение со временем прочистит фильтр, если тот нечист, поправит опыт и очистит сердце. "Со временем" - а вот сколько времени понадобится, не предсказать.
В России самая распространённая проблема - человек иногда открывает для себя "веру в Христа" как веру в Бога "вообще". Так живущий во льдах эскимос, когда слышит "Поедем кататься", по умолчанию предполагает, что кататься будут на собачьих упряжках, не на верблюдах, не на скейтбордах, не на яхтах. Был неверующим и не веровал именно во Христа, потому что о Нём говорили все знакомые верующие, о Нём писали Достоевский и Толстой.
Такой человек, если он переедет в Израиль, может в одночасье из христианина превратиться в иудея. Одно "по умолчанию" сменится на другое. Бывает и так, что человек, углубляясь в Бога, вдруг станет мусульманином или Свидетелем Иеговы, потому что он перестанет отождествлять Бога исключительно со Христом, а Христа перестанет отождествлять с Богом. Это не отречение от Христа, это отречение от культурного стереотипа "Христос", отказ от слова, значение которого изначально понималось неверно. Человек не встречал Христа, человек встретил Бога - Бога Отца, Бога Авраама, Исаака, Иакова, Единого, Непознаваемого, Бога Магомета. Назвал Встреченного неправильно, по прошествии времени поправился.
Бывает и так, что человек никакого нового, более глубокого религиозного опыта не получил, но просто читал книги, размышлял и вдруг понял, что его Христос не соответствует его представлениям о Боге. Не "настоящий Христос" - настоящий Христос есть живой Иисус, воскресший Иисус, а "его Христос" - усвоенный им набор стереотипов. Толчком, поводом к такому разочарованию может быть и обнаружение противоречий в Евангелии (настоящих или кажущихся), может быть знакомство с передовыми достижениями исторической науки, которые "разоблачают" Евангелие, показывают, что Иисус Евангелий не таков, каков Иисус Сергия Радонежского или Амвросия Оптинского. Конечно, это лишь повод - на самом деле, ни тексты, ни изучающие их историки в принципе, в силу методологических особенностей текста как явления культуры, не могут претендовать на первенство в вопросах религиозного опыта. Но если опыт маленький, замёрзший, не растущий, то и самый глупенький текст может его раздавить в труху. "Ах, не сам Моисей написал Пятокнижие, значит, Бога нет!" Подумайте, какая связь...
Маленький опыт - не проблема, проблема в отрицании возможности роста и в непонимании того, что в духовной жизни рост обязателен, что религиозная жизнь - именно жизнь, развитие, а не камень, покоящийся над могилой. Христианин не чувствует присутствия Христа? Абсолютно нормально! Христос Сам говорил, что пришёл направить людей к Отцу, а не к Себе. Христос говорил, что открывает эпоху Духа Божия, который сделает людей не христианами, а людьми, поклоняющимися Богу.
Великие мистики христианства, открывавшие присутствие Христа в своей жизни, не виноваты в том, что для многих христиан Сын подменил Отца. Обычно считают, что это проблема православия, которое много спорило о том, как определить Христа в терминах философии, и в итоге так боится опустить Иисуса до "только человека", что превратило Бога в "только Христа". Многие православные не понимают, что Евхаристия - это благодарность не Христу, а Богу Отцу за Христа, что "Тебе поем" - это "Отцу поем". Это именно боязнь неправильных формул, не подкреплённая часто своим личным опытом Христа. В результате и Бог Отец умаляется, и Христос размывается.
Встреча со Христом это особое чудо, переживание Его присутствия - дар Духа Святого, а не автоматическое следствие из встречи с Богом. Не надо бояться "нечувствия Христа", надо радоваться встрече с Богом, встрече с Отцом. Иисус ведь не от всякого требовал исповедания веры именно в Себя как Мессию, а либо от самых слабых - тех, кто просил об исцелении, либо от самых сильных - тех, кого Он посылал проповедовать Царство Отца.
Вера в Христа - следствие веры в Отца, не наоборот. Вздрогнул человек и понял, что не верует в воскресение Иисусово - что ж, а в Бога-то вера осталась? Иди в мечеть, иди в синагогу, туда ходи, в кабак не ходи, зачем отчаиваться. Да, Отец посылает Сына не случайно, посылает веру в Воскресшего не случайно, а чтобы расширить Свои отношения с людьми, чтобы сделать религию из глубокой - бездонной, сделать веру из свободной - благодатной, сделать любовь из земной - небесной. Посылает веру - но вера не посылка, которую нетрудно вручить. Вера всё равно остаётся чудом и загадкой, и надо радоваться, когда она появляется и начинает расти, не надо отчаяваться, когда сомнения кажутся больше веры - они, действительно, больше, как соринка в своём глазу больше проблема, чем бревно в чужом сарае. Сор улетит, а Христос перестанет быть чужим.
* * *
Поиск смысла жизни - хорошая вещь, когда есть жизнь. Но, когда жизнь есть, и с избытком, смысла в ней не ищут, ее проживают. Когда начинают искать смысл жизни, это всегда признак того, что в жизни чего-то не хватает, стопорится. Человек остановился на пути и начинает прикидывать, куда, собственно, он идет. Чаще, конечно, это бывает, когда человек только вступает на самостоятельный путь - в юности. Увы, путь часто интереснее цели. Столько всего интересного по сторонам! Какие попутчики замечательные! И забывается, что жизнь - существеннее всего. Либо: вдруг вспоминается жизнь, ощущается, словно откровение, и тогда забывается, что и жизнь, при всем своем свежем величии, все-таки лишь творение. Наверное, именно это имел в виду Спаситель, когда сказал: "Я - путь, истина и жизнь". Да, Он - "всего лишь" Сын, Он пришел, чтобы провести к Творцу Жизни. Но думать, что Иисус - всего лишь творение, это все равно, что думать, что Он - всего лишь улица, тропинка или философское понятие. Да, Спаситель - Жизнь. Но настолько же верно, что Он - часть того высшего, что бесконечно выше даже понятия жизни. Он ведь и с жемчужиной Себя сравнивал, но глупо было бы искать Христа в устричных ракушках. Так легко во время молитвы спутать благодать с переживанием остроты и насыщенности жизни, с "экзистенциальным шоком", с чудом ежеминутного бытия, и преклониться перед чудом. Но не жизнь, не чудо, а только запредельное неназываемое и недоступное, открывающее себя в Духе, Духе Христовом, Духе Божием, составляет то, преклонением перед чем можно наполнить даже вечную жизнь.
*
Бернет (1969, 26) замечает, что в Англии первой капиталистической отраслью стало строительство: «Огромное количество рабочих получало инструменты и материалы, плату ежедневную или за конечный продукт, и при этом не имели финансовой заинтересованности в конечном продукте».
Католические (точнее, романтические) реакционеры запустили умилительную байку про строителей собора, из которых лишь один сознаёт, что «строит собор», тогда как другие полагают, что «таскают камни», «зарабатывают на жизнь» и т.п. Впрочем, не нужно быть католиком и даже нужно не быть католиком, чтобы обличать «макрабство», проповедовать хипёж и дауншифтинг, презрительно цедить: «Офисссный планктон». Но смысл, если он пошаговой доступности, неизбежно превращается в дешёвку и пошлость. Поиск смысла может вести к смыслу, но провозглашение смысла обретённым от смысла уводит. Это идолопоклонство.
«Я строю собор» - это демонстрация прозорливости очень средненькой, на два-три столетия. Может и полтысячи лет будет собор местом молитв, а точнее – торжественных церемоний (для молитв собор не нужен, достаточно ванной). А потом государство охладеет к Церкви и собор либо превратят в музей (недурно), либо снесут (дурно), либо в нём будет молиться два десятка человек, всех доходов которых не хватит на отопление даже соборного клозета.
«Я сооружаю постель для противоестественного совокупления веры и власти», - должен был бы ответить подлинно дальнозоркий строитель. Но это было бы и невежливо по отношению к работодателям, и неуместно, и душевредно. Так что истинный ответ, как ни странно, именно: «Я таскаю кирпичи». Это подлинно экзистенциальный, персоналистический, буддистский, постмодернистский и просто человеческий ответ. Здесь и сейчас. А с высоты птичьего полёта пусть мою жизнь оценивают птицы и Творец.
*
Многие приходят к Богу в поисках смысла жизни и - успокаиваются. Ведь находят нечто неожиданное: не смысл жизни, а Жизнь. Обнаруживают, что существование вне веры так же мало похоже на жизнь, как самое лучшее кино. Вспоминая прежнее бытие, видят, что только то сохраняется в памяти навечно и переживается как длящееся и неучтожимое мгновение, где присутствовал Дух Божий. Начинают понимать, почему Церковь празднует события жизни Сына Божия: эти праздники - не просто приятные воспоминания, а вхождение в бытие неуничтожимое, ибо в событиях тех пребывал Бог. Наслаждаются вечной Жизнью.
Но постепенно приходит понимание, что само собою нашелся и смысл жизни личной. Это именно - «со-мысл», «со-мысль», совместная с Богом мысль. Мысль о спасении мира, разворачивающаяся в постоянное мышление о других, в любовь, в ум Божий. Разумеется, Божья мысль о мире - не просто колебание воздуха, это Слово, это Сын Божий. Христос оказывается и моей мыслью - если я христианин. Совместная мысль моя и Бога - это Господь, являющийся теперь во мне и через меня людям.
Вот почему познание Христа как абсолютной, высшей Истины не рождает гордыни и высокомерия (или, по крайней мере, не должно рождать в настоящем христианине). Гордиться может ученый, который познает истину, всячески устраняя себя как внешний фактор, к истине отношения не имеющий и мешающий познанию. Познание же Истины как живого Христа есть познание с усиленным вхождением человека в Истину, где неполнота моего присутствия в Христе есть противоречие Истине, сопротивление ей. Но абсолютная Истина оказывается и Истиной бесконечной - так что никто не может сказать, будто сравнялся с Богом Отцом в со-мышлении, со-произнесении, со-явлении миру Сына Божьего. А значит, не интеллектуальное, а личностное, христианское возрастание в Истине есть источник лишь смирения перед Нею, а не гордыни перед людьми.