«Пришли в Иерусалим. Иисус, войдя в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул;» (Мк. 11, 15 ).
Матфей делает этот эпизод частью рассказа об Иисусе как о пророке — он приходит в Иерусалим как пророк и ведет себя как пророк. Лука связывает рассказ со Страстями. Иоанн не упоминает о цитате из пророков, отмечает, что ученики не поняли происходящего, лишь после сопоставили происшедшее с Пс. 68. 10 — ревность по доме твоем снедает меня. Для него этот эпизод показывает Иисуса как пасхального агнца.
Платить налог монетами «языческими», с изображениями лиц, было нельзя, деньги меняли заранее, недели за три до Пасхи (это помогает датировать событие — оно происходит не «на Страстной», а раньше).
Валентина Кузнецова заметила: «Остается загадкой, почему не вмешалась храмовая полиция, которая часто упоминается в 4-м Евангелии». Почему не вмешалась полиция Храма — советскому человеку слишком легко понять: начальство было далеко, прибыли от вмешательства не предвиделось. Может, им даже было на руку показать, что без их помощи продавцам грозят крупные убытки... Правда, это анахронизм — проецировать на Иерусалим эпохи Иисуса нынешнюю российскую коррупцию. Но ведь коррупция она и в Иерусалиме коррупция — коррупция есть разложение, гниение, тление. Какой там Лазарь Четверодневный — некоторые страны разлагаются столетиями, и жители этих стран даже не замечают, как смердят, и удивляются, почему окружающие носы воротят. Иисус проветривает мир Духом Божиим, начиная с собственного дома, между прочим.
Эгоизм не допускает в сознание того, что считает обидным для «эго». Яркий пример — выражение «изгнание торгующих из храма». Все иллюстраторы к этому эпизоду показывают «торгующих» и только торгующих. Между тем, в оригинале — у всех трёх синоптиков — «торгующих и покупающих».
Ещё неизвестно, кому больше досталось. Спрос не всегда опережает предложение — гениальный творец опережает спрос (иногда на много веков, чему примером само Евангелие). Спрос, однако, определяет судьбу предложения. Есть спрос на отсутствие евреев — будет отсутствие евреев, нет — будет присутствие отсутствия. К еврею Спасителю это тоже относится.
В Евангелии от Марка в рассказе о входе в Иерусалим, смоковнице, изгнании есть особенность — после него следует заповедь о прощении (Мк. 11, 25). У Матфея эта заповедь — в Нагорной проповеди (Мф. 6, 14). Совершенно не исключено, что именно у Марка — первоначальное место, а Матфей уже переместил текст в контекст, который ему показался более «серийным». Для людей с «экологическим сознанием» история со смоковницей вообще представляется неприличной (как людям с правовым сознанием — история о нерадивом управителе). В буквальном смысле «не фига себе» — взял и наказал ни в чём неповинное дерево. Да хотя бы и винное — прости ты её, дуру грешную!
Тем не менее, логику — художественную логику — Марка понять можно. Продающие и покупающие, Храм и жертвователи, смоковница и люди. Зачем покупали голубей, зачем меняли обычные деньги на «достойные Бога»? Чтобы вымолить у Бога прощения. В этом смысл жертвы, в этом смысл Храма. Прежде всего — не благодарность, а именно прощение. Боженька, прости! Бог-то простит, и прощает, и простил. А толку что? Бог тебя простил, а ты — простил? Человек просит прощения за то, что обидел ближнего (хорошо, если не убил и не снасильничал), так перестань обижать. А непрощение — тоже обида. Непрощение — антимир. Непокой. Ненависть. Она может быть холодной, даже замороженной, а всё равно грех против смысла человеческого существования.
Вот почему у Бога с Храмом такие непростые отношения, что Он грозится разрушить Храм (и разрушает). А ведь сравнивает Храм с Самим Собой! Разрушение Храма — почти самоубийство Бога. Зато воскресение человечества. Уже не в Храме, а повсюду будут поклоняться Богу в духе и истине! Потому что блокирована возможность просить прощения через жертву Богу, остаётся принять жертву Бога людям — Христа. Человек Богу — голубей и деньги, Бог людям — Себя.
Видимо, нет другого способа преодолеть ту самую ограниченность, которая даже благодать национализирует и не видит очевидного. Сколько храмов, на которых надпись: «Дом Мой — дом молитвы». А ведь это обрезанная (не в лучшем смысле) цитата всё из того же рассказа о смоковнице и Храме. «Дом Мой — дом молитвы наречётся для всех народов». Для всех! И чтобы никто не ушёл обиженным, непрощёным и непростившим!