Мф 10, 16. Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби.

№72 по согласованию.

Лк. 10, 3 Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков.

№93 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Cм. об овцах и змеях Мк. 16, 18. Овцы и козлища Мф 25, 32.

Евангелие Фомы, 39: "Иисус сказал: Фарисеи и книжники взяли ключи от знания. Они спрятали их и не вошли и не позволили тем, которые хотят войти. Вы же будьте мудры, как змии, и чисты, как голуби".

В переводе Трофимой - №44. Тут соединены два изречения, популярные по каноническим евангелиям: Лк. 11, 52 и Мф. 10, 16. И что пишет человек, которому хочется видеть в евангелии Фомы произведение гностиков? "Слово знание ("гносис") в первой половине стиха интерпретировалось, видимо, в гностическом смысле" (F. F. Bruce. Jesus and Christian Origens Outside the New Testament, p. 129). Обычнейший порочный круг интеллекта. Евангелие от Фомы гностическое, потому что отдельные фразы в нем говорится о гнозисе по-гностически, а о гнозисе в нем говорится по-гностически, потому что оно в целом гностическое". Еще и полемика налицо: Жакье в 1918 году считает, что это изречение подлинное, Иисус именно так сказал, а ему возражают - нет, возможно, что подлинный вариант у Лк и Мф.

Интереснее замечание Герда Людеманна о связи этой фразы с Мф. 23, 13: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете". Связь понятна: если бы фарисеи только спрятали ключи, не запирая Царства, то в этом трагедии не было бы. Сперва заперли, потом спрятали.

В Псевдо-Клементинах, сочинении II-III веков, говорится, что Иисус обличал фарисеев, скрывших ключи знания, "которые вручил им Моисей" (гл. 30). Так ведь и в 23 главе Мф. за несколько предложений до проклятия фарисеям упомянут Моисей - "на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи" (ст. 2). Что же тогда имеется в виду под "троном Моисея", "ключами Моисея"? Понятно, что Иисус не имеет в виду какую-то особую тайную традицию, которую могли бы из поколения в поколение передавать интеллектуалы от религии. Нету никакой эзотерики! Вот оно - Царство Небесное, вот он - трон Моисеев, бери и садись! Это и есть "благовестие".

"Спрятать" означает "скрыть за чем-то, что не является предметом сокрытия". Ключи - в сейф, но сейф - не ключи. Жемчужину - в землю, но земля - не жемчужина. Фарисей "прячет знание" не по злой воле, а как человек с расстройством психики, который тащит к себе в дом всякий мусор. Где-то в квартире валяются ключи от машины, но они погребены под старыми газетами, под тряпками, пустыми бутылками, консервными банками.

Такое психическое расстройство может проявляться в прямо противоположной форме: в доме идеальная чистота, но именно поэтому в нем нельзя найти нужного предмета, тот просто выкинут как негармонирующий с порядком. Например, ребенок. Его не стали заводить, потому что он сдвинет вазу, а то и разобьет ее. В Царстве Закона ключи от Царства Небесного крайне неуместны, вот их и засунули в погреб между горшков, и сами даже забыли, куда засунули, да и что такие ключики есть, тоже забыли.

Вот эти два полюса и обозначены образами змеи и голубя. Точнее, змеи, которая пытается летать, и голубя, который пытается ползать. Не надо, не напрягайтесь, будьте собой. Все способности и силы налицо, проблема в том, чтобы их не перепутать и использовать к месту. Круглое - катим, длинное - несем. Грязную лужу - перелетаем, по зеленому газону - ползем. Ной ведь не выпускал из ковчега змею поискать сушу, он голубя выпускал - так и мы давайте не путать, когда вокруг вода, а когда песок.

К счастью - и об этом Господь тоже сказал - двери Царства Небесного вовсе не заперты. Мы не буратины, нам не нужно гоняться за золотыми ключиками. Выглядят двери Неба грозно, но ты подойди и постучи. Вежливо постучи, не сапогом, а так... мизинчиком поскребись... Осторожно, двери открываются! Отойди чуть назад, не мешай и будь готов ко многим и многим неожиданностям, типа подставления щеки и прочим, описанным Иисусам, приключениям в Царстве Небесном.

* * *

Среди раннехристианской литературы есть два текста, созвучных этой метафоре. Это ведь метафора, не притча, тут нет сюжета. Котлета на тарелке – это ведь не сюжет.

Если совсем точным, то уже Матфей превращает метафору в притчу. У Луки это сравнение не сопровождается замечанием о мудрых змеях и кротких голубях, оно только у Матфея – и тут прилагательные как раз и создают сюжет.

Подразумевается, что и овцы, и голуби – в опасности. Голубей ловят, чтобы принести в жертву, змей просто треснут палкой при случае, от греха подальше. Мудрость змеи в том, чтобы спрятаться, а вот голубиная кротость… Она в том, чтобы не попадаться в силки, не гнаться за приманкой – или в том, чтобы, попавшись, не трепыхаться, а быть жертвой жертвенной, тихой, набожной?

Не исключено, что имеются в виду оба варианта, - хорошая притча (как о сеятеле) обычно подразумевает несколько вариантов.

Тем не менее, дополнение Матфея плохо согласуется с первоначальным образом. Овцы среди волков могут быть мудры как змеи, могут быть кротки как голуби, могут быть как попугаи, сколопендры, киты, дельфины, - неважно, всё равно их (нас) съедят. Тут нет даже того минимального оптимизма, который в «свет во тьме, и тьма не объяла его». Волчьи пасти и обымут, и обнимут, и ласково сожмут… Что мы и переживаем…

Есть дополнение в тексте, который приписали папе Римскому Клименту как его «второе послание», но который интересен и сам по себе:

«Петр же в ответ на это говорит: а если волки растерзают агнцев? Иисус сказал Петру: "агнцы не должны бояться волков после смерти своей: и вы не бойтесь убивающих вас, и не могущих ничего более сделать, но бойтесь того, кто после смерти вашей имеет власть над душою и телом, власть ввергнуть их в геенну огненную". И знайте, братья, что странствование плоти нашей в мире этом мало и кратковременно, а обещание Христово велико и дивно, именно: покой будущего царства и вечной жизни. Чем же можем мы достигнуть этого, если не жизнию благочестивою и праведною, мирские блага почитая чуждыми для себя и не желая их?»

Тут «не бойтесь убивающих вас» - это Мф. 10, 28, но есть и кусочек, который у Матфея отсутствует – «агнцы не должны бояться волков после смерти своей». Это замечание отдельное, яркое, хотя скорее остроумное, чем глубокое. Шутка. «Двум смертям не бывать, одной не миновать», только навыворот – «одной смерти не миновать, а двум смертям для христианина не бывать».

Ещё одна параллель – в евангелии Фомы, отрывок 60 (в русском переводе Трофимовой – 64). Иисус показывает ученикам на самаритянина, который идёт в Иудею с агнцем на плечах, и говорит: «Что ждёт барашка?» - «Зарежет он его и съест», - отвечают апостолы. – «Живого, значит, есть не будет, едят только трупы». – «Ну да», - в некотором недоумении отвечают ученики. – «Ищите себе места, где мир, чтобы вас не съели».

Отрывок считается «не до конца понятным», он таков и есть. Самое простое – понять его как призыв не быть связанными, но ведь это пошлятина, а в пошлятине Иисус точно не замечен. Была такая хипповская песня про бычка, которого везут связанным на поезде, а над ним парит ласточка, - мол, не надо быть бычком, овощами и т.п., а надо парить. Эталонная пошлость, хотя музыка неплохая. Как будто у бычка есть выбор! В крайнем случае, если он проявит необыкновенную прыгучесть и не даст себя связать, его отправят на корриду и убьют там несвязанным на потеху публике. Вот радость-то! Стоишь посреди Колизея, весь такой несвязанный…

Самое загадочное в притче – почему самаритянин. Это должно иметь значение, как имеет значение во всех упоминаниях самаритян в Евангелии. Жертва самаритянина – это особо угодная Богу жертва или, напротив, это оксюморон, вроде «покаяния сатаны»? Учитывая «овцы среди волков» - второе.

Что же, это призыв душевно так настроиться, чтобы остаться верующим человеком даже в поезде, везущем тебя в Освенцим? В общем, да, всё Евангелие – именно об этом. О том, что «после Освенцима» - возможно всё, и музыка, и литература, и теология, потому что Бог воскресит, но Благая Весть не в этом, а в том, что и по дороге в газовую камеру можно и нужно жить с Богом.

Только, разумеется, не нужно демонизировать Освенцим. Освенцим вторичен по отношению ко мне, любимому, он лишь символ меня. Вокруг может быть Париж и роскошный ресторан, и я богач и красавец, а в душе – трупное окоченение. Ох, это бывает, и даже очень как бывает… И ты тычешь вилкой в котлету де воляй, а есть не хочется… И сатане тебя есть не хочется – даже сатане противно… никому-то я такой не нужен… бедненький я…

Можно, конечно, утешить: скушает тебя сатана, скушает! Ему как раз и нужен не материальный труп (он же всё-таки ангел, желудка и зубов не имеет), ему нужен трупик твоей души… Обсосать всё до косточки…

Понять, что речь идёт не просто о депрессии и унынии, а о превращении в завтрак сатаны (простите, волки и  самаритяне!), ужаснуться и… Когда ты умер духом, остаётся одно: родиться духом. Так что и образ овец среди волков, и образ бараньих рёбрышек среди самаритян, - всё это не какой-то там особый гностицизм, а всё та же беседа с Никодимом, беседа с каждым, о том, что не от человека зависит, умереть или нет, но от человека зависит, будет ли умереть к смерти или к новому рождению – и радость в том, что можно заново родиться ещё до смерти, не теряя времени, не оказываясь в зависимости от злой воли того, кто волокёт тебя в небытие, а оказываясь в свободе Того, Кто стал трупом, чтобы ты перестал трупом быть.

* * *

Странная, ненужная неточность синодального перевода. Не «будьте просты как голуби», а «будьте просты как голубки». В русском было слово «горлица», но упорхнуло, так хотя бы «голубка». И у мачизмы должны быть пределы! Разница, на взгляд горожанина, между голубем и голубкой одна: голубка держится сзади. Как в некоторых азиатских странах женщина идёт в нескольких шагах за мужем. Голубь и массивнее, лезет, расталкивает. У людей превосходство над обезьянами, кстати, проявляется в том, что разница в весе между самками и самками намного меньше. Духовно её вообще не должно быть – и не потому, что все должны быть самцами, а потому что и голубям полезно побыть голубками.

Вот «змеи» в этой же фразе – мужского рода! Так ведь мудрость змеи в том, что она не бросается на каждого проходящего мимо. Мимо – иди. Наступишь – ну, тут уже пора змею превращаться в голубку. А вот «овцы» в этом предложении – и не мужского рода, и не женского, а среднего. «Овечье стадо». Все варианты использованы.

Есть в синодальном переводе и более важная закавыка. Слово «простой» в современном русском языке практически утеряло базовый смысл – «состоящий из одного материала». Нечто цельное, элементарное, неразложимое. Поэтому призывы к «простоте», имевшие смысл ещё в устах преп. Амвросия Оптинского (1860-е годы), сегодня попахивают толстовством самого карикатурного вида. Слово употребляется в Евангелии один-единственный раз. Между тем, в русском языке нет идиомы «просты как голубки», а только «кротки как голуби». В церковнославянском, между прочим, очень хорошо – «цели», «цельные».

Пастор Дитрих Бонхоффер заметил, что лучшим пояснением к это шутке (конечно, шутка, только шутки вроде графита – со временем либо рассыпаются в прах, либо спрессовываются в алмаз) является Сам Иисус. Главное – цельность Бога и человека. Не Бог в шкуре человека, не человек в Боге, а просто – Иисус. И даже не «богочеловек», а именно по личному имени – Иисус, сын Иосифа и Марии. Иисус Вифлеемский. Иисус Назаретский. Вот что такое спасение – ты можешь видеть или хотя бы знать, что Бог и человек цельное вот в этой точке, в этой личности. Спасение как исцеление от косоглазия – только косоглазие видит двоих там, где один, а спасение видит одного там, где двое. Грехопадение-то в чём – «хочу быть как Бог». Цельности как раз хочется, отличная мысль, наконец-то дорос, только – способ кривой. Украсть. «Хочу быть как Ротшильд» - айда грабить Ротшильда. Да не надо никого грабить, надо просто посмотреть:

«Невозможно единым взглядом охватить Бога и мир, если Бог и мир разлучены. Как ни старайся, взгляд будет всё время перебегать с одного на другое. Лишь благодаря Тому Единственному, в ком Бог и реальность мира соединены и примирены, появляется возможность – в Нём и только в Нём – сосредоточить взгляд на Боге и мире одновременно. Эта точка лежит не за пределами реальности, где-нибудь в царстве идей, а находится в средоточии истории, в Божьем чуде – в Иисусе Христе, примирившем мир».

*

Один российский литератор, из тех, для которых Россия - смысл существования Бога, сказал: "Волкодав прав, а людоед - нет". Образец отсутствия выбора. Тот ученик Иисуса, кто не волкодав, не людоед, а - овца. "Шашлык из тебя будет!" - кричал сказочный людоед своему гостю. На русском языке, к сожалению, не так очевидно, как во многих, что Иисус не какое-то уникальное существо - "агнец", а попросту барашек, ставший человеком, чтобы стать шашлыком, усилиями разнообразных "волкодавов". Когда Иисус очищается в Иордане, - это все равно что барашек сам себя свежует и полощет в воде, чтобы шашлык был повкуснее. Ровно то же самое очищение - крещение - и для последователей Барашка: мы очищены перед гибелью. Нельзя подняться из мёртвых, если ты - мертвенно бесцветен. Надо быть с кровью - Кровью Христовой.

*

Странная, ненужная неточность синодального перевода. Не «будьте просты как голуби», а «будьте просты как голубки». В русском было слово «горлица», но упорхнуло, так хотя бы «голубка». И у мачизмы должны быть пределы! Разница, на взгляд горожанина, между голубем и голубкой одна: голубка держится сзади. Как в некоторых азиатских странах женщина идёт в нескольких шагах за мужем. Голубь и массивнее, лезет, расталкивает. У людей превосходство над обезьянами, кстати, проявляется в том, что разница в весе между самками и самками намного меньше. Духовно её вообще не должно быть – и не потому, что все должны быть самцами, а потому что и голубям полезно побыть голубками.

Вот «змеи» в этой же фразе – мужского рода! Так ведь мудрость змеи в том, что она не бросается на каждого проходящего мимо. Мимо – иди. Наступишь – ну, тут уже пора змею превращаться в голубку. А вот «овцы» в этом предложении – и не мужского рода, и не женского, а среднего. «Овечье стадо». Все варианты использованы.

Есть в синодальном переводе и более важная закавыка. Слово «простой» в современном русском языке практически утеряло базовый смысл – «состоящий из одного материала». Нечто цельное, элементарное, неразложимое. Поэтому призывы к «простоте», имевшие смысл ещё в устах преп. Амвросия Оптинского (1860-е годы), сегодня попахивают толстовством самого карикатурного вида. Слово употребляется в Евангелии один-единственный раз. Между тем, в русском языке нет идиомы «просты как голубки», а только «кротки как голуби». В церковнославянском, между прочим, очень хорошо – «цели», «цельные».

Пастор Дитрих Бонхоффер заметил, что лучшим пояснением к это шутке (конечно, шутка, только шутки вроде графита – со временем либо рассыпаются в прах, либо спрессовываются в алмаз) является Сам Иисус. Главное – цельность Бога и человека. Не Бог в шкуре человека, не человек в Боге, а просто – Иисус. И даже не «богочеловек», а именно по личному имени – Иисус, сын Иосифа и Марии. Иисус Вифлеемский. Иисус Назаретский. Вот что такое спасение – ты можешь видеть или хотя бы знать, что Бог и человек цельное вот в этой точке, в этой личности. Спасение как исцеление от косоглазия – только косоглазие видит двоих там, где один, а спасение видит одного там, где двое. Грехопадение-то в чём – «хочу быть как Бог». Цельности как раз хочется, отличная мысль, наконец-то дорос, только – способ кривой. Украсть. «Хочу быть как Ротшильд» - айда грабить Ротшильда. Да не надо никого грабить, надо просто посмотреть:

«Невозможно единым взглядом охватить Бога и мир, если Бог и мир разлучены. Как ни старайся, взгляд будет всё время перебегать с одного на другое. Лишь благодаря Тому Единственному, в ком Бог и реальность мира соединены и примирены, появляется возможность – в Нём и только в Нём – сосредоточить взгляд на Боге и мире одновременно. Эта точка лежит не за пределами реальности, где-нибудь в царстве идей, а находится в средоточии истории, в Божьем чуде – в Иисусе Христе, примирившем мир».

*

В христианской проповеди II века ("Второе послание Климента) есть такой вариант диалога Спасителя и апостола Петра из 10 главы Евангелия от Матфея:

"Господь говорит: "будете как агнцы посреди волков".

Петр же в ответ на это говорит: а если волки растерзают агнцев?

"Иисус сказал Петру: "агнцы не должны бояться волков после смерти своей: и вы не бойтесь убивающих вас и не могущих ничего более сделать, но бойтесь того, кто после смерти вашей имеет власть над душою и телом, власть ввергнуть их в геенну огненную".

Разночтение из тех, которые убеждают если не в подлинности, то в точности Евангелия. "Подлинная речь" - это очень путаная комбинация звуков, жестов, оговорок и интонаций. Если человек не приехал в глухую деревню записывать редкий диалект, то ему совершенно не нужна "подлинная запись речений". Достаточно точности. Ну кто сомневается, что Пётр, каким он изображён в евангелиях - вечно вылезающий с идиотскими репликами в самый неподходящий момент - мог и такую реплику отпустить? Это же общечеловеческое: "А если чернокожий изнасилует вашу внучку?" "А если на вас нападут враги?"

Очень мужской (точнее, мальчишеский) вопрос - и соответствующий ответ. "А если погаснет свет, а у меня нет фонарика? Мама, купи мне фонарик!" "А если на меня нападут хулиганы, а у меня нет ножика? Мама, купи мне ножик!" Именно "мама", если семья полная и налицо папа, вряд ли этот комплекс образуется. Отец Небесный и предлагает вместо фонариков и ножиков "на всякий случай" - именно "на всякий" не как на "всякий крайний", а "на всякий миг бытия" - универсальный гэджет в виде креста Христова. Так и в театре, где актёр иногда обыгрывает какой-нибудь предмет - например, красный шарф - чтобы привлечь к себе внимание. Вот тебе крест - обыгрывай с ним! Себя обыгрывай, дурашка!... Побойся Бога - ну какие страхи, если Тот, Кто может послать тебя в преисподнюю, пошёл в неё Сам?!