Яков Кротов

К ЕВАНГЕЛИЮ

* * *

Спаситель взял лишь троих учеников свидетелями Преображения. А все остальное человечество - невидевшие. Более того: все христиане с середины эдак первого столетия - невидевшие, но уверовавшие. Конечно, можно говорить о "духовном зрении", только ведь можно и спутать впечатления от икон, кино, бесконечных перечитываний Евангелия с действительно духовным зрением. Полезно стукнуть себя по лбу и напомнить себе, что не видел ты ни преображенного Иисуса, ни непреображенного. А ведь это страшно. Невидимость Иисуса есть невидимость Бога, а не невидимость человека. Не видел современный человек ни апостола Петра, ни Сергия Радонежского, - но невелика беда. Как говорят англичане о некоторых явлениях (хотя бы об устрицах): "видел одну - считай, видел все". Видел Петра Петровича - считай, видел всех Петров. Видел одного человека - считай, видел всех человеков. Кроме Иисуса. Здесь - предел фантазии, самоуверенности, логике, опыту. Богочеловека не видел никто из живущих. Не будем обманываться образами, иконами, картинами и прелестными рассуждениями шеллингианцев в православных шкурах о том, что Бога изобразить невозможно, но если очень хочется, то можно, если на дереве, да по канону, да с молитвою, да синтез искусств... Синтез искусств дает синтетического бога, вот и все. А Иисуса мы не видели - не только Бога Иисуса, но и Человека. Ну, не видели! Не беда: неслучайно Спаситель помянул блаженство невидевших. Это, конечно, не обычное счастье, которое будет все-таки, когда мы увидим Его. Это блаженство - счастье спортивное , которое до финиша, когда ленточка еще не видна, но чувствуешь, что можешь, что получается, когда ни о чем думать невозможно, а просто сосредоточен на беге. Хотя, конечно же, лучше бы всех было взять на гору. Только ведь гора бы провалилась под тяжестью всех и превратилась в яму.

Любопытно, что евангелисты не говорят, на какой именно горе было Преображение. Начиная со св. Кирилла Иерусалимского  т.е., спустя четыреста лет после события – этой горой считали Фавор. Однако еще в начале IV века Евсевий Кесарийский, много раз упоминая Фавор, не говорил, что это гора Преображения – а он очень интересовался тем, каким местам соответствует евангельский рассказ. Фавор – странное место, потому что и гора невысокая – 600 метров, и место, мягко говоря, не пустынное, на Фаворе была крепость, идти же сюда из Кесарии Филипповой два дня. Между тем, если Кесарии идти на северо-восток, но за полдня можно дойти до настоящих гор – Ермонских. «Немало тех, кто предпочитает представлять себе этот мистериальный момент земной жизни Христа на одной из тихих луговин Ермона, овеваемой снеговым дыханием её вершины» (Семёнова, 2000, с. 263). А можно, коли уж немало таких, побыть одному – мне – и считать, что это было на Фаворе, где-нибудь на лысом склоне между обшарпанной крепостной стеной и козьим выпасом? В таких горах, как Ермонские, можно и не преображаться – там и так хорошо, зачем кашу маслом портить. Нет, свет Христов воссиял на живущих не среди альпийских лугов, а среди задрипанного бардака повседневности.