Вечная жизнь
Храм - снос его может быть угоден Богу 2.10.1998;
Храм Христа Спасителя - полемика с Кураевым о его реконструкции, 1994; насмешки над ним "мидла" 7.9.1998; М.Соколова 16.7.1999; на него жертвуют католики 2.7.1999;
Храмоздательство - 24.12.1999;
ГДЕ НАХОДИТСЯ ГЛУБИНА ДУШИОдин журнал, выходящий в Вашингтоне, провёл эксперимент. Всемирно известный скрипач, билет на концерт которого стоит сотни долларов, встал у входа в метро и играл несколько часов, положив, как это делают уличные скрипачи, шляпу. Из тысяч людей монетку бросили человек двадцать, а остановились послушать двое. Один из двоих был ценителем искусства скрипача, но не узнал его без грима, глянца, рамочки телевизора и пьедестала сцены. На перроне проходивших мимо скрипача останавливали журналисты и просили об интервью в конце дня. Несколько сотен дали свои визитные карточки, в конце дня подробно рассказали о том, чем день запомнился. Скрипача не вспомнил почти никто (почитатель - не узнал, но припомнил). Означает ли это, что надо жить, непрестанно озираясь - а вдруг "близ Господь"? У экзистенциального, так сказать, обрыва. Бездны мрачной на краю. Чтобы все чувства были обострены и свежи. Ничего путного из этого не выйдет, а вот невротиком стать можно. Даже те учителя молитвы, которые (как апостол Павел) призывали непрестанно молиться, не говорили, что надо непрестанно молиться оригинально, свежо, каждую секунду проживая как единственную. Скорее, это означает, что "верить в глубине душе" - значит, найти подобных себе верующих, молиться совместно с ними, петь и проповедовать, а не разговаривать, как во время обычных дружеских посиделок. Одеваться на молитву не буднично, а празднично, говорить языком приподнятым. В общем, найти в себе силы построить над метро, каковым является вся жизнь человеческая, вполне реальный храм, не доверяя своему умению распознать Бога в облике уличного скрипача. Душа так устроена, что её глубина - высота материального мира. Кстати, в том эксперименте было одно исключение. Все дети около скрипача пытались остановиться - а дети тормозят не у всякого скрипача. Но взрослые тянули их за собой. Может, и на уроки Закона Божия.
Зачем вообще нужны храмы? Даже люди, которые ничего не знают об истории Церкви, знают, что были отшельники, которые никогда в церковь не ходили, поскольку пребывали в местах пустынных. Так, может быть, им следует подражать, а не ханжам, которые готовы дневать и ночевать в церквах? Да разве сам Хpистос не боролся с фарисейством, то есть, с формализмом, а храм - это ведь форма? Хpистос боpолся. Но всё-таки не с фоpмализмом, а с фаpисейством. Он защищал фоpму от злоупотpеблений, Он выгонял тоpговцев из Хpама, а не из магазинов, потому что не магазин, а Храм считал Своим домом. С отшельниками - то же недоpазумение, что со Хpистом. Люди, знающие об отшельниках из "Дон-Кихота" или дpугой беллетpистики, часто видят в отшельниках (а иногда в "баптистах" - не настоящих, а фантастических) боpцов не только с казёнщиной, но и с цеpковностью как таковой - включая веpу в то, что, хотя Бог на всяком месте, но для молитвы человеку необходимо выделять особое место. Молиться можно и на унитазе, и читать можно на унитазе, но это не означает, что не нужны библиотеки и письменные столы, стулья и пp. Это не означает, конечно, что хpистиане (включая отшельников) и дpугие веpующие могут доказать необходимость хpамов для человека и желательность хpамов с точки зpения Бога. Hо это означает, что люди, отвеpгающие хpамы, должны отвечать за свою позицию сами, а не записывать себе в единомышленники людей совеpшенно дpугого духа. Хpистианские отшельники самим фактом ухода из обычной сpеды человеческого обитания подчеpкивали, что, хотя Бог на всяком месте, но для духовной жизни пpостpанство и способ жизни - не безpазличны. Они действительно делали хpамом собственное тело - постом, поклонами и пp. А к ним в единомышленники записываются люди, которые под разговоры о том, что молиться можно всюду и всегда, не молятся никогда и нигде, - если только не pастягивать понятие "молитвы" до беспредела. Фантаст Серг. Абрамов воскликнул: "Если Бог везде, Ему не нужны храмы" (Книжное обозрение, 16.4.2001). Правда, из этого мудрого и верного наблюдения делается вывод, что храмы не нужны вообще. Виноваты верующие, постоянно твердящие: дом Божий, дом Божий, ведите себя как в чужом доме. А Иисус сказал: "Дом Мой домом молитвы наречется". Что означает, что дом Божий есть место молитвы, то есть место действия прежде всего людей. Больница ведь нужна не главврачу, а главбольному. Хpистос пpотивопоставлял не хpамовую молитву - домашней, а молитву "на pаспутьях и стогнах гpадских", на улице, показную - молитве в доме. Молитва в хpаме не является показной: ведь в хpаме молятся все, все смотpят дpуг дpугу в спину. Правда, человек, котоpый впеpвые в жизни вошел в хpам помолиться, может подумать, что на него все смотpят. Это пpоблема новичка, психологической ошибки. Человек, впеpвые попавший в новую обстановку, думает, что на него все смотpят, его неpвы напpяжены. Разумно: он ведь учится поведению в новом обществе. Однако, кто постоит в хpаме минут десять (даже и не молясь), почувствует, что вовсе никто на него внимания не обpащает, что лицемеpить можно где-нибудь в пивной, но не в хpаме. Кто не ходит в храм, потому что подозревает, что на него там все пялятся - а кто не ходит в храм, потому что подозревает, что на него никто внимания не обращает. Хpам в эпоху Иисуса (и в этом отличие Хpама Соломонова от синагоги) - место не молитвы (молиться можно и в синагоге, и на всяком месте), а жеpтвопpиношения. Евхаpистию Иисус совеpшил в частном доме, но Евхаpистия - это жеpтва, символ Его собственного самопожеpтвования, и поэтому всюду, где совеpшается Евхаpистия, для хpистианина - хpам. Хотя иудей хpистианскую цеpковь хpамом не сочтет. По этой же пpичине хpистианский отшельник, отpицающий хpам - явление немыслимое, ведь это значало бы отpицать смысл Распятия. На Руси была поговорка “Церковь не в бревнах, а в ребрах”. Но всё-таки это парадокс-паразит (почти все парадоксы - паразиты). Церковь - всё-таки прежде всего "собрание", а как можно собираться с другим человеком в собственных рёбрах? Даже с женою это не удастся - и самый близкий человек специально изъят Богом из нашего организма. Церковь -в рёбрах, но в чужих рёбрах, рядом с которыми и нужно постоять. Церковь - это спасение на рёбрышках. Бог живет не только в телах, но и в церквах. Библия сравнивает Бога с птицей (Духа Святого — с голубем, точнее, с голубиной стремительностью, вспархиванием). Птица летает, где хочет — но птица вьет себе гнездо, и Иисус с некоторой тоской говорил о том, что у Него нет гнезда. Птица может подлететь и к человеку, но все-таки нормально человеку подходить к птице. Построить храм так же естественно и умно, как построить скворечник. Мы же не боимся, что скворец запрется в скворечнике и умрет от голода. И храм, этот скворечник для Бога, Богу не повредит, а вот людям может помочь — тем из них, кто не считает себя орлами. * Обряды - результат разорванности человека между духовным и материальным. Если загонять Бога в душу, не останется ни Бога, ни души. С другой стороны, обслуживая Бога - а обряды могут показаться обслуживанием Бога - легко впасть в ересь, будто Бог нуждается в обслуживании, словно Он - автомобиль, компьютер или какой другой предмет. Кстати, человек тоже не нуждается в обслуживании. Человек подобен Богу и потому нуждается в любви как автомобиль - нет, не в бензине, а как автомобиль в пространстве. Автомобиль начинается там, где заканчивается гараж, каким бы роскошным этот гараж не был. Гараж, конечно, нужен - но не для автомобиля, для водителя. Так и храмы нужны не для Бога, для людей - но если не будет храмов, плохо будет не только людям, но и Богу, Который поставил Себя в зависимость от нас. Бог не нуждается в нашем угощении. Он приходит к людям не потому, что проголодался. Клацают зубами и облизываются, глядя на людей, не в раю. Бог угощает нас - Собой. Не Бог проголодался, а мы, и только у Бога то, что может насытить человека так, что человек начинает жить вечно, двигаться вперёд вечно, тогда как обычная еда, насыщая человека, в то же время приближает его смерть, вносит тление в наш организм. *"Церковь шаговой доступности" - глубоко антирелигиозная идея, отменяющая Фавор и Синай, колесницу Илии и пустыню Иисуса. Бог не бывает ближе, чем в двух шагах, из которых один всегда по вертикали. Бог всегда на расстоянии двух вытянутых рук - моей и другого, протянутых навстречу друг другу. Легко доступный Бог – это антибог. Бог на блюдечке противоположен Богу на Кресте. Церковь шаговой доступности - та, о которой в древности говаривали: "Церковь близко, да ходить склизко, кабак далеконько, а доползу потихоньку". Хуже людей, которые ползут в кабак, только люди, которые идут в церковь, поскольку её построили рядом, идёт в храм с гордо склонённой головой, чтобы обрести недорогой и надёжный духовный фитнесс-клуб. Идея объединить верующих по месту их жительства стирает всякое различие между верующими людьми, исходит из взаимозаменяемости любого человека. Незаменимых нет, но нет и безликих. Не случайно в православии сложилась традиция ездить к старцам, за тридевять земель хлебать киселя, который, казалось бы, совершенно тот же в своём приходе. Не случайны монастыри – объединение людей не по месту проживания, а по отказу от места, семьи, быта. «Церковь шаговой доступности» отрицает главное, что с трудом завоёвывает человек – свободу от случайного, свободу от обстоятельств рождения, заработка, воспитания. * Храм Соломонов, как и жизнь в целом, был разделён на три части. Двор для посторонних, где разговаривают, общаются, делятся новостями. Место для жертвоприношений, где люди приносят Богу, кто что может, обращаются к Богу. Святая Святых - там хранились, подчёркивает апостолом Павел, манна, которой Бог питал евреев в пустыне, жезл Ааронов, на котором выросли цветы - этот антипод бесплодной смоковницы. В жизни каждого человека скверно, если нет гостиной для друзей, плохо, если нет красного угла, куда человек несёт Богу свои обеты, молитвы, проблемы. А вот Святая Святых есть у каждого, её не человек созидает, а Господь, только не каждый из нас знает о её существовании, а из тех, кто знает, не каждый входит туда в нужный момент. Между тем, без этой точки в человеческом существе, где бесконечность, там - смысл существования видимой части жизни. Человек не кактус, он рождается не для того, чтобы накопить воды, а потом засохнуть. Можно так прожить жизнь, это будет бесчеловечно по отношению к себе. Впереди не пустота, а Святая Святых. Дружба и любовь, творчество и свобода, радость и счастье, - всё это ступени, ведущие в Святая Святых, а не скамейки для спанья. Мы готовим себе шашлыки и десерты, но не едим манны Божией, которую нельзя "приготовить", что бы ни говорили атеисты. Нельзя имитировать того, что имеет смысл только, если не нами создано. Мы изготавливаем жезлы власти для себя, для наших пастырей, но это железные палки, которые не расцветает. Человек может обкорнать дерево так, что им удобно станет погонять и бить, и может человек пригнать ближнего к Храму, но расцвести - а именно расцвет нужен человеку - это лишь от Бога, не от палки и её носителя. Замечательно, что введение Богородицы в Святая Святых празднуется рождественским постом. Мария есть Святая Святых, Она даёт Христа - цветок, манну, радость. Человечество отдыхает - нельзя помочь ни женщине рожающей, ни Бога рождающемуся. Он рождается, чтобы и мы родились - родились в Святая Святых, родились в Дух и Духом. Тут становится ясен смысл слов Иисуса Марфе: брось, главное не даётся хлопотами, главное даётся иначе. Акушерка хлопочет, но рожает не акушерка, и хлопотам надо вовремя дать укорот, чтобы не родились мы мёртвыми, бездушными ханжами, а родились младенцами - беспомощными, зато с Отцом Небесным. * Бесконечная благодарность Богу за то, что я священник не казённой Церкви, в которой норма - отношения "покупателя" и "продавца", секретаря парткома и члена партии, в которой даже хороший священник, всё правильно понимающий, вынужден молчать о многом, зная, что это молчание вредит "посетителю". Но система такова, что тут не "человек", а "посетитель". "Казённый священник" намного более бесправный, чем "свободный", он не может многое сделать, что должен бы - не в смысле приобретения материальных благ, а в смысле говорения правды. Он вынужден служить двум господам - и второму больше, чем Первому. Он не может сказать, что брошюрка, по которой прихожанка готовится к исповеди - вздор и антихристианский кошмар. Во-первых, у него "кастовая солидарность" (но это и в свободных церквах есть), главное же - она пришла не для того, чтобы общаться, а чтобы выполнить ритуал. Живое общение в казённой церкви такая же дикость и странность как голубь, порхающий под сводами станции метрополитена. Долго ему тут не жить. Хотя в казённой церкви любят повесить изображение голубя или в оправдание себя указать на пару полуживых священников. Бесконечная благодарность Богу за то, что у меня нет храма. Сама формула, в которую облекается мысль: "у меня нет храма" - абсолютно типична. И абсолютно кощунственна. Здесь был разрыв между "иудаизмом" и "христианством": религия как Храм с большой буквы, и ради существования этого Храма допустимо даже убийство ближнего, ненависть, агрессия - и религия как видение Ерма: верующие - вот камни, собрание верующих - вот Храм. Только христианства очень мало в христианстве. Церквей - много, а ещё больше решимости пожертвовать общением с человеком ради сохранения храма. Высшая трагедия и тут - "отобрали церковь", "разрушили храм". Да нет никакой трагедии, сущая чепуха! Построить новый храм легче, чем помириться с ближним. Хуже того: строительство храмов часто тем активнее, чем активнее разрушается связь между людьми. Компенсация, подмена, макетаж. Мечтаешь о красивом храме, где бы собирались, молились, общались? А готов пожертвовать храмом, чтобы собираться, молиться, общаться? Вон какая миленькая квартирка - с эркером, который так дивно можно приспособить под алтарь, с отдельным входом, и вытянутая, словно базилика... Полсотни метров... Ну что, молиться Богу о ниспослании богача, который бы купил тебе эту квартирочку под храмичек? И был бы счастлив? Счастье не там, а тут - когда ты в совсем других условиях, зато наконец-то не поверхностно, а сердцем соприкоснулся с другим человеком, так что он уже не "прихожанин", "прихожанка", "член общины", а он - Он. Она. С большой буквы. |
