ТОЛКОВАНИЕ НАШЕГО СВЯТОГО ОТЦА
ИОАННА ЗЛАТОУСТА,
АРХИЕПИСКОПА КОНСТАНТИНОПОЛЯ,
НА СВЯТОГО МАТФЕЯ ЕВАНГЕЛИСТА.

Беседы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28.

БЕСЕДА 21

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф.6,24).

1. Видишь ли, как Христос мало-помалу удаляя пристрастие к настоящим благам и, предлагая обширное слово о презрении богатств, ниспровергает владычество сребролюбия? Он не удовлетворился тем, что сказал прежде, хотя говорил много и сильно; но присоединяет и другие побуждения, более грозные. Что может быть поразительнее теперь произнесенных слов, если богатство в самом деле может отлучить нас от служения Христу? И что вместе вожделеннее, если презирая богатство, можем иметь истинное расположение и любовь ко Христу? Что всегда говорил, то и ныне скажу: именно, подобно искусному врачу, показывающему, что от невнимания его советам происходит болезнь, а от повиновения – здоровье, Христос тем и другим, т.е. пользой и вредом, побуждает слушателей к повиновению Своим словам. Итак, смотри, как Христос, уничтожая препятствие, указывает и устраивает нашу пользу. Богатство для вас вредно, Он говорит, не только потому, что оно вооружает против вас разбойников и совершенно помрачает ваш ум, но преимущественно потому, что оно, делая вас пленниками бездушного богатства, удаляет вас от служения Богу, и, таким образом, вредит вам и тем, что делает вас рабами вещей, над которыми вы должны господствовать, и тем, что не позволяет служить Богу, которому вы должны служить более всего. Как прежде Он показал двоякий вред для собирающих богатство на земле и тот, что собирают богатство там, где ржа истребляет, и тот, что не собирают богатство там, где стража самая безопасная, так и теперь показывает двоякий вред – и тот, что богатство удаляет нас от Бога, и тот что оно порабощает маммоне. Впрочем, не тотчас выставляет это на вид, но наперед высказывает общие мысли, говоря таким образом: "Никто не может служить двум господам". Здесь под двумя господами Он имеет в виду господ, приказывающих совсем противоположное один другому: иначе не были бы и двоими. Ведь у множества уверовавших "было одно сердце и одна душа" (Деян.4,32). Хотя веруюшие были разделены телом, но помыслом были едины. Потом, усиливая сказанное, Спаситель говорит: тот не только служить не будет, но еще возненавидит и отвратится. "Или одного будет ненавидеть, – Он говорит, – а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть". В этих двух изречениях Спаситель, кажется, выражает одну и ту же мысль; но не без причины Он говорит так, а с тем намерением, чтобы показать, как легче перемениться на лучшее. Чтобы ты не говорил: я однажды навсегда порабощен богатством, угнетен им, Он – показывает, что есть возможность и перемениться, есть возможность перейти как на ту, так и на другую сторону. Итак, высказав общую мысль, чтобы заставить самого слушателя быть беспристрастным судьей Его слов и произнести суд на основании самого дела, Христос как только увидел, что слушатель соглашается с Его словами, тотчас раскрывает Свою мысль: "не можете, – говорит, служить Богу и маммоне". Подумаем и ужаснемся, что заставили мы сказать Христа, сравнить богатство с Богом! Если же и представить это ужасно, то не гораздо ли ужаснее на самом деле служить богатству, и его самовластное владычество предпочитать страху Божию? Итак, что же – скажет ли кто-нибудь – неужели не могло быть этого у древних? Нисколько. Как же Авраам и Иов угодили Богу, спросишь ты? Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил маммоне; имел богатство и обладал им, был господином его, а не рабом. Он пользовался им как управитель чужого имения, не только не похищая чужого, но и свое отдавая неимущим; и что всего более, он не услаждался тем, что имел у себя, как сам свидетельствовал об этом, говоря: "Радовался ли я, что мое богатство было велико?" (Иов 31,25). Потому-то, и когда лишился богатства, не скорбел. Но ныне не таковы богатые; они, будучи несчастнее всякого пленника, платят дань маммоне, как некоему жестокому тирану. Любовь к богатству, овладев их сердцем, как некоей крепостью, непрестанно дает им оттуда свои повеления, дышащие беззаконием, и ни один из них не противится этим повелениям. Итак, не мудрствуй излишне! Бог однажды навсегда сказал, что служение и Богу и маммоне не может быть соединено вместе. А потому ты не говори, что может быть соединено. Когда маммона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и собственное имущество; когда Бог повелевает вести целомудренную жизнь, а маммона – жить блудно; когда маммона повелевает упиваться и пресыщаться, а Бог, напротив, обуздывать свое чрево; когда Бог повелевает презирать настоящие мирские блага, а маммона прилепляться к ним; когда маммона заставляет удивляться мраморам, стенам и крышам а Бог – все это презирать и почитать истинную мудрость: как же ты говоришь, что служение Богу и маммоне может быть соединено вместе?

2. Далее, Христос назвал маммону госпожой не потому, чтобы маммона по своему свойству была госпожой, но по причине жалкого состояния тех, кто раболепствует ей. Равным образом и чрево называется богом не по достоинству, но по причине бедственного положения служащих ему: что хуже всякого наказания: прежде муки может мучить плененного. В самом деле, каких осужденных не будут несчастнее те, которые имея Господом Бога, свергают с себя Его кроткую власть и добровольно покоряются жесточайшему мучительству, несмотря даже на то, что отсюда и в настоящей жизни происходит величайший вред? Отсюда вред несказанный, отсюда ссоры, обиды, распри, труды, слепота душевная, и, что всего несноснее, служение маммоне совершенно лишает небесных благ. Спаситель, доказав выше, что презрение богатств имеет свои выгоды, и именно, сохраняет сами богатства и доставляет душевную радость, способствует приобретению любомудрия и ограждает благочестие, теперь доказывает, что можно исполнить и Его заповедь. Дело лучшего законодательства состоит не только в том, чтобы предписывать полезное, но особенно в том, чтобы сделать его удобоисполнимым. Поэтому Спаситель и добавляет: "не заботьтесь для вашей души, что вам есть" (Мф.6,25). Но, может быть, сказали бы, что же, неужели все бросать? Тогда как же будем жить? На эти возражения Спаситель отвечает заранее. Если бы Он с самого начала не сказал: "не заботьтесь", то Его заповедь показалась бы тяжкой, но так как Он показал вред от сребролюбия, то этим уже сделал настоящее Свое увещевание удобоприемлемым. А потому теперь не просто сказал: "не заботьтесь", но присоединил к заповеди и причину. После того, как сказал: "не можете служить Богу и маммоне", говорит: "поэтому говорю вам: не заботьтесь", то есть по причине великого вреда. Не только попечение о поиске богатств для вас вредно, но вредна даже излишняя забота о самых необходимых вещах, поскольку ей подрывается ваше спасение, она удаляет вас от сотворившего, промышляющего и любящего вас Бога. "Поэтому говорю вам: не заботьтесь!" Показав величайший вред от пристрастия к богатству, Христос простирает свое повеление далее. Он не только повелевает презирать богатство, но запрещает заботиться и о нужной пище, говоря "не заботьтесь для души вашей, что вам есть". Христос не потому сказал так, будто бы душа имеет нужду в пище, – она бестелесна, – но соответственно обычному способу выражения у людей. Ведь, хотя душа и не имеет нужды в пище, она не может пребывать в теле, если оно не питается. И это наставление Христос не оставляет так, а опять приводит и здесь (т.е. как и при учении о нестяжании, см. предыдущую беседу, гл. 2, 3) доказательства заимствуя их из нашей природы и из других примеров. Из нашей природы: "душа не больше ли пищи, и тело одежды?" Т.е. Тот, Кто дал большее, не даст ли и меньшее? Тот, Кто образовал плоть, имеющую нужду в пище, не даст ли ей пищи? Поэтому не просто сказал: "не заботьтесь, что вам есть и во что одеться", но добавил "для вашей души и для вашего тела", так как отсюда хотел заимствовать Свои доказательства через сравнение. Далее, Бог однажды даровал душу, и она пребывает всегда одинаковой, а тело растет ежедневно. Это-то и желая показать, т.е. бессмертие души и тленность тела, Спаситель добавил далее: "да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?" (Мф.6,27) Умолчав о душе, как не получающей приращения, Он сказал только о теле, показывая тем. что и тело взращивает не пища, но Божий промысел. Павел, объясняя это другими словами, сказал: "поэтому и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий (т.е. взращивающий)" (1 Кор.3,7). Вот как Спаситель убеждал доказательствами, заимствованными из нашей природы! Другими же примерами Он так поучал: "взгляните на птиц небесных" (Мф.6,26). Чтобы не сказал кто-либо, что заботы нам необходимы, Он отвергает это сравнениями, как говорится, и от большего, и от меньшего. От большего – примером души и тела, от меньшего примером – птиц. То есть: если Бог так печется о самых низких творениях, то неужели вам не даст того, в чем вы имеете нужду? Так Он говорит к простому народу, но дьяволу не так отвечал. А как же? "не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих" (Мф.4,4). Здесь Он говорит о птицах, и очень убедительно, их пример имеет великую силу. Впрочем, некоторые нечестивцы дошли до такого безумия, что порицают и этот пример. Кто хочет со свободной волей, они говорят, не должен для этого заимствовать примеры из физической природы, потому что там действует необходимость.

3. Что же им сказать на это? Хотя здесь, точно, действует необходимость, но мы можем то же делать и по своей воле. Спаситель не сказал: смотрите на птиц - они летают; это человеку невозможно; но сказал: смотрите они питаются без заботы. А это и нам, если захотим, легко исполнить. И это доказали те, кто самим делом то исполнил. Потому-то и должно особенно удивляться благоразумию Законодателя, что Он, хотя и мог представить в пример людей и указать на Илию, Моисея, Иоанна и других подобных, не заботившихся о пище, но чтобы сильнее поразить слушателей, упомянул бессловесных. Если бы Он указал на тех праведников, то слушатели могли бы сказать Ему, что мы еще не сделались подобными им. А теперь, умолчав о них и приведя в пример птиц небесных, пресек всякий повод к извинению, подражая и в этом случае древнему закону. И Ветхий Завет отсылает то к пчеле, то к муравью, то к горлице, то к ласточке. Не малую честь приносит нам, когда мы силой воли совершаем то, что они имеют от природы. Итак, если Бог имеет такое попечение о вещах, сотворенных для нас, то тем более о нас; если печется о рабах, то тем более о господине. Вот почему Спаситель сказал: "взгляните на птиц"; и не прибавил, что они ни корчемствуют, ни торгуют (так как это относилось у иудеев к делам презренным), а прибавил "ни сеют, ни жнут". Итак, неужели не должно сеять, скажет кто-либо? Нет, Он не сказал, что не должно сеять, но что не должно заботиться; и не сказал, что не должно работать, но что не должно быть малодушным и изнурять себя заботами. Он велел и кормиться, но не заботиться о пище. На эту мысль намекает и Давид, когда говорит: "открываешь Твою руку и насыщаешь все живущее по благоволению" (Пс.144,16); и в другом месте: "дает скоту его пищу и птенцам ворона, взывающим к Нему" (Пс.146,9). Кто же, ты скажешь, не заботился? Неужели ты не слыхал, сколь многих праведников я представил тебе в пример? Не видишь ли между ними и Иакова, который вышел из отеческого дома без всего? Не слышишь ли его молитвы? "Если (Господь) Бог будет со мной... и даст мне хлеб есть и одежду одеться" ( Быт.28,20), он говорил. Это означало, что он ни о чем не заботился, но просил всего от Бога. То же исполнили и апостолы, которые, отвергнув все, ни о чем не заботились; то же самое показали и те пять тысяч и три тысячи веровавших. Если же, слыша такие слова, не хочешь освободиться от тяжких житейских уз, то, по крайней мере, помыслив о бесполезности своей заботы, оставь ее. "Кто из вас, - сказал Спаситель, - заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?" (Мф.6,27). Смотри, как Он, уже предоставив очевидный пример, сделал ясным то, что могло показаться тебе непонятным. Как телу, говорит Он, при всем твоем попечении, нисколько не можешь прибавить роста, точно так не можешь снискать пищи, хотя и считаешь это возможным. Из этого ясно, что не наше старание, но Божий промысел приводит в исполнение все то, что видимым образом мы сами совершаем, так что если Бог оставит нас, то ни попечение, ни озабоченность, ни труд, словом - ничто не поможет нам, но все будет тщетно.

4. Итак, не будем думать, что заповедей (Божьих) невозможно исполнить; и ныне многие исполняют их. Если же ты этого не знаешь, то ничего нет удивительного. И Илия думал, что остался только он один, но услышал от Господа, что "оставил Себе семь тысяч мужчин" (3 Цар.19,18). Отсюда видно, что и ныне есть много таких, которые ведут жизнь апостольскую, подобно как и тогда три тысячи и пять тысяч веровавших. Если же мы не верим этому, то не от того, что нет добродетельных, но от того, что сами слишком мало делаем. Предавшийся пьянству с трудом может поверить тому, что есть какой-либо человек, который не пьет даже воды, хотя и это многие из монахов исполняют на наших глазах. Похотливый не вдруг поверит, что легко можно сохранять девство; хищник не скоро поверит, что есть такие, которые охотно отдают свое; так и те люди, которые каждодневно изнуряют себя бесчисленными заботами, не скоро примут учение о том, что можно быть свободным от житейских забот. А что многие исполнили это учение, мы можем доказать примером тех, которые так любомудрствуют и в наше время. Но на первый раз для нас достаточно будет, если вы научитесь не лихоимствовать, почитать добром милостыню, и узнаете, что должно уделять от своих имуществ неимущим. Если, возлюбленный, ты исполнишь это, то скоро будешь в состоянии исполнить и то. Итак, сперва оставим ненужную пышность, станем держаться умеренности и все, что думаем получать, научимся приобретать праведными трудами. Так и блаженный Иоанн, когда беседовал с собирающими пошлины и воинами, заповедовал довольствоваться жалованьем. Он, хотя и желал возвести их к другой, гораздо высшей мудрости, но поскольку они к тому были еще неспособны, то предлагает нижнюю заповедь. Если бы он стал внушать высшие заповеди, то они не только не стали бы внимать им, но не исполнили бы и нижних. Поэтому мы занимаем вас нижними истинами; мы ведь знаем, что бремя нелюбостяжания превосходит ваши силы, и на сколько отстоит небо от земли, на столько от вас такое любомудрие. Итак, по крайней мере, сохраним последние заповеди. И этот урок не малый. Правда, некоторые из эллинов исполнили и ту заповедь, о которой мы рассуждаем, и оставили всякое имущество, хотя и не с таким расположением, с каким должно. Впрочем, для вас довольно будет и того, если вы станете щедрой рукой раздавать милостыню, потому что, когда мы будем таким образом вести себя, то скоро станем исполнять и ту заповедь. Если же и этого не станем исполнять, то какого мы будем достойны прощения, - мы, которые обязаны превзойти ветхозаветных, а между тем оказываемся хуже и эллинских мудрецов? Что скажем мы, когда обязанные быть ангелами и сыновьями Божьими, не соблюдаем и человеческих обязанностей? Похищать и желать чужого свойственно свирепым зверям, а не кротким людям, даже похищающие чужое несравненно хуже и самих зверей. Зверям это свойственно от природы, а мы будучи украшены разумом, но унижаясь до неестественного неблагородства, какое получим прощение? Итак, представляя степени любомудрия, нам указываемого, будем, по крайней мере, достигать середины, чтобы и от будущего наказания освободиться, и, преуспевая таким образом, достигнуть и высших благ, которых все мы да сподобимся благодатью и человеколюбием нашего Господа Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Беседы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28.