ТОЛКОВАНИЕ НАШЕГО СВЯТОГО ОТЦА
ИОАННА ЗЛАТОУСТА,
АРХИЕПИСКОПА КОНСТАНТИНОПОЛЯ,
НА СВЯТОГО МАТФЕЯ ЕВАНГЕЛИСТА.

Беседы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28.

БЕСЕДА 22

Посмотрите на полевые лилии, как они растут? Ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей своей славе не одевался так, как всякая из них. (Мф.6, 28-29)

1. Спаситель, сказав о необходимой пище и показав, что и о ней не нужно заботиться, переходит далее к тому, о чем еще менее надобно заботиться, потому что одежда не так необходима, как пища. Почему же Он, говоря об одежде, не употребил того же самого сравнения, заимствованного от птиц и не упоминает нам о павлине, лебеде и овце? Ведь и отсюда можно было бы заимствовать много примеров? Это потому, что Христос хочет с двух сторон показать важность предложенной Им заповеди – и со стороны ничтожества того, что облечено в такую красоту, и со стороны самой красоты, данной лилиям. Вот почему, описав красоту лилий, Он уже после и не называет их лилиями, но "травой полевой" (Мф.6,30). Даже не довольствуется и этим названием, но еще и с другой стороны представляет их ничтожность, говоря: "которая сегодня есть", и не говорит: этой травы на другой день уже нет, но еще более унижает, говоря: "будет брошена в печь". Также Он сказал не просто: "одевает", но "так одевает". Видишь, как Спаситель постепенно все более и более усиливает Свой мысль? И делает Он это для того, чтобы сильнее подействовать на Своих слушателей. Для того же Он прибавил и слова: "не гораздо ли больше вас?" Это сказано с особенной выразительностью и силой. Словом "вас" Он показывает не что иное, как то, что род человеческий удостоен от Бога великой чести и особого попечения. Христос как бы говорил: вас, которых Бог одарил душой, для которых образовал тело, для которых создал все видимое, для которых послал пророков, которым дал Закон и соделал бесчисленные блага, для которых предал Единородного Сына (и через Него сообщил бесчисленные дары). После этого Спаситель упрекает слушателей, говоря: "маловеры"! Таково свойство советующего. Он не только убеждает, но и обличает, чтобы еще более побудить к повиновению Своим словам. Так Христос запрещает нам не только заботиться о красивых одеждах, но и удивляться, когда видим их на других. Убранство цветов, красота трав и даже само сено более достойны удивления, чем наши дорогие одежды. Итак, для чего ты гордишься тем, в чем тебя несравненно превосходит трава? Заметь, как Спаситель с самого начала показывает, что Его заповедь легка, удаляя (всякую мысль об излишних заботах, точно так же, как и прежде, когда говорил Он о пище, то есть удаляя) от того, что слушатели боялись. Сказав: "посмотрите на полевые лилии", Он добавил: "ни трудятся". Значит, этой заповедью Он хочет освободить нас от трудов. Итак, не то составляет труд, когда мы не заботимся об одежде, но то, когда заботимся. И как тогда, когда Христос сказал: "ни сеют", запретил не сеяние, но излишнюю заботу о пище, так и этими словами: "ни трудятся, ни прядут", запрещает не само занятие, но излишнюю заботу об одежде. Соломон во всем своем величии не мог сравниться с красотой цветов, и, притом, не какой-нибудь один раз, но во все время своего царствования (никто не может сказать, что Соломон ныне так одевался, а в другое время иначе; нет, не было ни одного дня, когда бы он украшался так великолепно, как цветы, – на что Христос и указывает словами: "во всей своей славе"). Притом, Соломон красотой своих одежд не мог сравниться не только с одним или с другим цветком, но и со всеми без исключения (поэтому Спаситель и сказал: "как всякая из них", – а между одеждами и цветами существует такое же различие, как между истиной и ложью). Итак, если и этот царь, знаменитейший из всех когда-либо бывших на земле, не мог сравняться с полевыми цветами, то можешь ли ты когда-либо превзойти красоту цветов, или хотя бы немного приблизиться к ней? Отсюда Спаситель научает нас, чтобы мы совершенно и не думали о таком украшении. Смотри, какой его конец. Спаситель, после того как восхваляет красоту лилий, говорит: "будет брошена в печь". Итак, если Бог столь промышляет о вещах ничего не стоящих и доставляющих саму малую пользу, то неужели Он не будет заботиться о тебе – существе лучшем из всех существ? Ты спросишь, для чего же Бог сотворил цветы столь прекрасными? Для того, чтобы показать Свой премудрость и Свое великое могущество, чтобы мы из всего этого познали Его славу. Не только "небеса проповедают славу Божию" (Пс.18,1), но и земля. И Давид, свидетельствуя об этом, сказал: "Хвалите Господа... горы и все холмы, дерева плодоносные и все кедры (Пс.148,7,9). Одно прославляет своего Творца плодоносностью, другое величием, иное красотой. И это – знак великой мудрости и могущества Божия, заключающийся в том, что Он облекает в такую красоту самое последнее Свое творение. (В самом деле, что может быть еще ниже того, что сегодня существует, а завтра нет?) Итак, если Бог и траве дает то, что ей вовсе не нужно (нужна ли, например, ее красота огню?), то как Он может тебе не дать того, в чем ты нуждаешься? Если и самое последнее Свое творение Он украсил с избытком, и это не по какой-либо нужде, но ради великолепия, то тем более украсит всем нужным тебя – существо драгоценнейшее из всех.

2. Так как Спаситель уже доказал промысел Божий о человеке, то Ему теперь только осталось обличить слушателей. Это Его обличение соединено с кротостью. Он обличает своих слушателей не в неверии, а в маловерии: "если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, не гораздо ли больше вас, маловеры!", - говорит Он. Хотя все это Он совершает Сам, потому что "все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть" (Ин.1,8), однако Он нигде не упоминает о самом Себе. Пока для доказательства Его власти достаточно и того, что при каждой заповеди Он говорит: "вы слышали, что сказано древним; а Я говорю вам" (Мф.5,21,22). Не удивляйся, если Христос в последующих словах или вовсе не говорит о Себе, или говорит со смирением: прежде всего Он заботится о том, чтобы Его слово охотно было принято слушателями, показывает, что Он не противник Богу, но имеет единомыслие с Отцом и во всем с Ним согласен. На протяжении всей беседы Он постоянно упоминает об Отце, удивляясь Его премудрости, промышлению и попечению обо всем: о малом и о великом. Когда Он говорит об Иерусалиме, то называет его городом великого Царя; когда упоминает о небе, именует его престолом Божиим. Рассуждая о строительстве мира, Он опять все приписывает Богу, говоря: "ибо Он повелевает Своему солнцу восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф.5,45). И в молитве научил нас говорить: "ибо Твое есть Царство и сила, и слава" (Мф.6,13). Равным образом и здесь, рассуждая о промысле Божием, показывая, как Бог даже и в малых вещах являет Себя превосходным художником, говорит, что Он траву полевую одевает. И притом нигде не называет Его Своим Отцом, но Отцом их (слушателей), чтобы лучше их убедить представлением о такой почести, и чтобы они уже не негодовали, когда Он назовет Его Своим Отцом. Но если о маловажных и необходимых вещах не должно заботиться, то какого прощения будут достойны те, которые даже лишают себя сна, чтобы похитить чужое? "Не заботьтесь и не говорите: "что нам есть?" или: "что пить?" или: "во что одеться?" Потому что всего этого ищут язычники..." (Мф.6,31-32). Видишь, как Он опять, и притом гораздо сильнее, чем прежде, обличает слушателей, и показывает при этом, что Он не заповедует трудного и неудобоисполнимого? Подобно тому, как тогда, когда Он говорил: если любите любящих вас, то ничего великого не делаете, – и язычники то же творят (Мф.5,46-47), – этим напоминанием о язычниках возбуждая Своих слушателей к большему, – так и теперь упоминает язычников для того, чтобы обличить нас и показать, что Он от нас требует самого необходимого. Если нам должно превзойти книжников и фарисеев, то чего мы будем достойны, когда не только не превосходим их, но и пребываем в слабости язычников, и ревнуем их малодушию? На этом обличении Христос, однако, не остановился, но после того, как тронул, пробудил, сильно укорил Своих слушателей, с другой стороны утешает их, говоря: "потому что ваш Небесный Отец знает, что вы имеете нужду во всем этом" (Мф.6,32). Не сказал: знает Бог, но – "ваш Отец знает", чтобы, таким образом, возбудить в них большое упование. В самом деле, если Бог есть Отец, и притом Отец всеведущий и попечительный, то Он не может презреть сыновей, находящихся в бедах, когда даже и люди, будучи отцами, не делают этого. Вместе с тем Христос приводит и другое доказательство. Какое же? "Что вы имеете нужду во всем этом". Смысл этих слов Его такой: излишне ли это, чтобы Бог мог пренебрегать этим? Он даже и излишним не пренебрегает, как, например, красотой в цветах; а тут – необходимое. Таким образом, что тебя побуждает заботиться, то, по-моему, должно отвлекать тебя от такой заботливости. Если ты скажешь: мне потому необходимо заботиться о пище и одежде, что они нужны, то я, напротив, скажу: по тому-то самому, что они необходимы, ты и не должен заботиться. Если бы они были и излишни, то и тогда надлежало бы не отчаиваться, но с твердым упованием ожидать их дарования; а раз они необходимы, то и сомневаться об этом не следует. Какой отец не захочет доставить необходимого своим детям? Так уже и поэтому Бог непременно подаст нужное. Он сам и Творец природы, и совершенно знает нужды ее. Ты не можешь сказать, что, хотя Бог есть Отец, и требуемое нами необходимо, но Он не знает, что мы имеем нужду в этом. Кто знает самую природу, Кто сотворил и так устроил ее, Тот, очевидно, знает и нужды ее лучше тебя, имеющего нужду в пище и одежде: Ему же ведь угодно было даровать природе твоей такую потребность. Он не будет противоречить Себе, лишая наше естество нужного и необходимого, тогда как Сам устроил его с такими потребностями.

3. Итак, не будем заботиться; от своих забот мы ничего не получим, кроме того только, что они развлекут нас. Если Бог подает нам все нужное, заботимся ли о том или не заботимся, и притом подает скорее тогда, когда мы не заботимся, то какую пользу доставляет тебе твоя суетливость, кроме того, что ты казнишь самого себя? Заботится ли о пище тот, кто идет на пышный обед? Запасается ли питьем тот, кто идет к источнику? И мы, имея у себя блага лучше и обильнее, нежели сколько воды в потоках и брашен на вечерях, то есть, промысл Божий, – не должны заботиться и малодушествовать. Сверх вышесказанного, Спаситель для возбуждения в нас несомненного упования во всех вещах на промысл Божий представляет еще доказательство, говоря: "ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф.6,33). Удалив от нас всякую мысль об излишних заботах, Христос упомянул и о небесах; Он для того и пришел, чтобы разрушить древнее, и призвать нас к лучшему отечеству; поэтому Он все делает, чтобы удалить нас от излишеств и от пристрастия к земным вещам. Для того и о язычниках упомянул, сказав, что этих ищут язычники, которые весь свой труд ограничивают настоящей жизнью, которые нимало не рассуждают о будущности и не думают о небесах. А для вас не это должно быть важно, но другое. Мы не для того ведь сотворены, чтобы есть, пить и одеваться, но чтобы угодить Богу и получить будущие блага. Итак, усиленно и заботиться, и молиться о земном не должно. Потому и Спаситель сказал: ищите царства небесного, и эта вся приложится вам. И не сказал: даны будут, но – приложатся, чтобы ты знал, что настоящие блага ничего не значат в сравнении с величием будущих. Потому-то Он и не повелевает просить настоящих благ, но просить иных благ, и надеяться, что и те присоединятся к этим. Итак, ищи благ будущих – и получишь настоящие; не ищи видимых – и непременно получишь их. Да и неприлично тебе приступать ко Владыке с молитвой о таковых благах. Будучи обязан прилагать все тщание и всю заботу свой о неизреченных благах, ты крайне бесчестишь себя, когда изнуряешь себя заботливыми помыслами о благах скоропреходящих. Но как же, – скажешь ты, – разве Христос не повелел просить хлеба? Но Он присовокупил: "насущного", и опять к этому прибавил: "на сей день". То же самое Он и здесь внушает; не просто сказал: "не заботьтесь", но: "не заботьтесь о завтрашнем дне" (Мф.6,34). Таким образом, Он вместе дарует и свободу нам, и обращает нашу душу к предметам более необходимым. И если Он повелевает молиться, то не потому, будто бы Бог имеет нужду в нашем напоминании, но для того, чтобы нам знать, что мы только Его помощью совершаем все, что ни делаем, и чтобы нам непрестанным молением сделаться Ему более приятными. Видишь ли, как и здесь Он уверяет Своих слушателей, что они непременно получат настоящие блага? Тот, кто подает большее, тем скорее даст меньшее. Не для того, говорит Он, Я не велел заботиться и просить, чтобы вы бедствовали, ходили наги, но чтобы во всем был у вас достаток. А этим Он более всего мог привлечь слушателей к Себе. Потому, как при подаянии милостыни Он запрещает им показываться людям, убеждая преимущественно тем, что обещает через то большую честь (именно сказал: "твой Отец, видящий тайное, воздаст тебе явно"), так и здесь, отклоняя их от искания настоящих благ, отклоняет особенно Своим обещанием – доставить им эти блага в большем изобилии, если не станут искать их. Я, говорит Он, запрещаю искать не для того, чтобы ты не получил, но чтобы получил в большем обилии, и получил, как тебе прилично получить, с истинной пользой для тебя; чтобы ты заботой и мучительным попечением об этих благах не сделался недостойным и их, и духовных благ, чтобы ты не навлек на себя излишнего бедствия и не лишился желаемого тобой. "Не заботьтесь о завтрашнем дне, довольно для каждого дня его злобы", т. е. его скудости и печали. Не довольно ли для тебя есть твой хлеб в поте твоего лица? Для чего подвергаешь себя и другому злостраданию, происходящему от твоей заботы, тогда как ты должен быть свободен и от первых трудов?

4. Злобой Спаситель здесь называет не лукавство, – нет, – но злострадание, труд и несчастия; так и в другом месте говорится: "бывает ли в городе зло, которое Господь не попустил бы?" (Ам.3,6). Здесь под бедствием разумеются не грабительства, не любостяжание, и не другое что-либо тому подобное, но наказания, посылаемые свыше. И еще говорится: "Я устанавливаю мир и произвожу зло" (Ис.45,7). И здесь говорится не о злобе, но о голоде и заразе, которые для многих кажутся злом; многие обыкновенно так и называют их. Так и жрецы, и волхвы пяти городов, когда, впрягши в колесницу под кивот коров без телят, пустили их идти, куда они захотят, называли злом и ниспосланные свыше наказания, и происшедшую от них скорбь и печаль (1 Цар.6,9). Итак, то же самое Спаситель обозначает злобой и здесь, говоря: "довольно для каждого дня его злобы", потому что ничто столько не мучит душу, как попечение и забота. Подобным образом и Павел, склоняя к девственности, предлагал следующий совет: "хочу, чтобы вы были без забот" (1 Кор.7,32). Когда же Христос говорит, что "завтрашний сам будет заботиться о своем", то говорит это не потому, будто бы день заботится о себе, но так как Он говорил с простым народом, то, желая сделать Свои слова выразительнее, олицетворяет время, сообразно общему обыкновению. Здесь Он предлагает только совет, но по прошествии времени поставляет это уже в закон, говоря: "не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу" (Мф.10,9). Сперва на деле, а потом и словом Он устанавливает новый, твердый закон, от чего и Его слово, прежде подтвержденное самыми Его делами, легко принималось. А что Он Свое учение о бесстрастии к земному доказал самыми Своими делами, то послушай, что Он говорит: "Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову" (Мф.8,20). И не довольствуется одним только собственным примером, но и в учениках представляет нам тот же пример, когда и им внушил не заботиться о земном, и не допустил ни в чем нуждаться. Но смотри, – Его попечение превышает нежность всякого отца. Заповедую это, говорить Он, не для иного чего, как только для освобождения вас от излишних забот, потому что если ты сегодня будешь заботиться о завтрашнем, то опять и завтра тебе нужно будет заботиться. Итак, к чему излишнее? Для чего ты стараешься отяготить настоящий день больше, чем уделено ему тяготы? Для чего возлагаешь на него бремя и наступающего дня? Таким прибавлением ты не можешь облегчить тяжести другого дня, но только покажешь жадность к излишним трудам. Чтобы сильнее тронуть Своих слушателей, Христос олицетворяет самое время и представляет его как бы обиженным и вопиющим против напрасной обиды, которую они учиняют ему. Ты получил день для того, чтобы заботиться о принадлежащем к нему. Для чего же возлагаешь на него и попечение другого дня? Неужели забота о себе не составляет для него достаточного бремени? Для чего же более надлежащего отягощаешь его? Но когда это говорит наш Законодатель и будущий Судья, то подумай, какие утешительные Он подает нам надежды, когда сам представляет нашу жизнь столь бедственной и трудной, что и попечение одного дня может нас озлобить и сокрушить. И мы, все-таки, не взирая на множество таких свидетельств, заботимся о земном, а о небесных благах совсем не печемся. Противясь Его словам, мы совершенно извратили порядок. Смотри: Он говорит: не ищите настоящего совсем, – а мы непрестанно ищем. Ищите, говорит Он, небесных благ, – а мы даже минуты не посвящаем на их искание, но сколько печемся о житейском, столько же, или еще несравненно более, не заботимся о духовном. Но это не всегда нам будет проходить даром, и не всегда будет удаваться. Вот мы не заботимся десять дней, вот двадцать, вот сто. Но разве нам не надлежит рано или поздно умереть и впасть в руки Судьи? Но отлагательство приносит утешение? Какое же утешение – ежедневно ожидать наказания и мучения? Если ты хочешь получить какое-либо утешение от этого отлагательства, то покажи исправление, которое есть плод покаяния. Если ты думаешь получить некоторую отраду из отлагательства наказания, то гораздо больше пользы не подвергнуться наказанию. Итак, воспользуемся этим отлагательством для совершенного избавления себя от предстоящих зол. Ни одна заповедь не тяжка и не прискорбна; напротив, каждая легка и удобоисполнима, так что, если бы мы имели искреннее желание, все могли бы совершить, хотя бы подвержены были бесчисленному множеству грехов. Манассия дерзнул на ужасные преступления, потому что свои руки простер на святыню, внес в храм мерзости, город наполнил убийствами, и другие непростительные совершил беззакония. И, однако, после таких великих преступлений, он все загладил. Каким же способом? Покаянием и добрым изволением.
5. Нет, подлинно нет ни одного греха, который бы не покорился и не был бы преодолен и побежден силой покаяния, или справедливее, благодатью Христовой. Лишь только мы успеем обратиться, Он уже нам помогает. И если хочешь быть добрым, никто не препятствует, – или лучше, дьавол хотя и старается препятствовать, но не может, когда сам ты избираешь лучшее, и таким образом самого Бога делаешь своим защитником. Но если ты не захочешь и воспротивишься Богу, то как Он будет твоим заступником? Он хочет, чтобы ты получил спасение не по принуждению и насилию, но по свободной воле. Если и ты, имея слугу, который тебя ненавидит, отвращается и часто от тебя бегает, не захотел бы держать его, не смотря на то, что ты имеешь нужду в его служении, то тем более Бог, Который все делает не по Своей какой-либо нужде, но для твоего спасения, не захочет тебя насильно удерживать. Напротив, лишь только изъявишь расположение, то никогда тебя не захочет оставить, что бы дьавол ни замышлял против тебя. Итак, мы сами бываем виновниками собственной своей погибели, потому что не приступаем к Богу, не молимся Ему, не призываем Его подобающим образом. А если и приступаем, то делаем это так, как бы не думали получить, – не с подобающей верой все делаем, не с усильным молением, а нерадиво и беспечно. Между тем Бог хочет, чтобы мы Его просили, и если ты просишь, являет тебе великую милость. Это единственный Должник, Который, когда мы просим Его, оказывает нам милость и дает то, чего мы не давали Ему в заем. Если Он усмотрит, что проситель неотступен, то дает и то, чего не получил от нас. Но если просят Его с нерадением, то и Он медлит – не потому, что не расположен дать, но потому, что Ему угодно, чтобы мы Его умоляли. Потому Он и представил тебе в пример друга, ночью пришедшего и просящего хлеба, и судью, Бога не боящегося и людей не стыдящегося. И не ограничился этими примерами, но и засвидетельствовал тоже самыми делами, когда финикийскую женщину отпустил с обильными даяниями. На ее примере показал, что усиленно просящим Он дает и то, чего бы не надлежало давать. "Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам" (Мк.7,27), – и, однако, дал за ее неотступную просьбу. А на примере Иудеев показал, что беспечным не дает и их собственности. Потому они не только ничего не получили, по и лишились того, что им принадлежало. Они, потому что не просили, не получили и принадлежащего им, а финикиянка, за то, что просила усердно, присвоила себе и чужое, – и пес получил то, что принадлежало детям. Столько-то полезно неотступное прошение! Пусть был бы ты даже пес, но если станешь неотступно просить, то будешь предпочтен беспечному чаду. В чем не успевает дружество, того достигает усиленная просьба. Итак, не говори, что Бог – мой враг, потому и не выслушает меня. Он, если неотступно будешь умолять Его, тотчас ответить тебе, если не по твоей близости к Нему, по крайней мере, ради твоей неотступной просьбы. Ни вражда, ни безвременность, ни иное что не будет служить препятствием. Не говори: я недостоин, и потому не прошу. И сирофиникиянка была такова. Не говори: я многогрешен, и потому не могу просить разгневанного; Бог не на достоинство смотрит, но на расположение. Если уж вдова преклонила начальника, Бога не боявшегося и людей не стыдившегося, то тем более непрестанная молитва привлечет к себе благого. Пусть ты не друг Богу, пусть просишь не должного, пусть ты расточил отеческое наследство и долгое время находился в отсутствии, пусть ты приходишь к Нему лишенным чести и как худший из всех, пусть являешься к разгневанному и негодующему; только возымей намерение молиться и возвратиться к Нему, – все получишь, и гнев и осуждение тотчас истребишь. Но вот, я молюсь, скажешь ты, – и нет никакого успеха! Это потому, что ты молишься не как сирофиникиянка, или друг, пришедший не вовремя, – не как вдова, непрестанно нудящая судью, и сын, расточивший отцовское имущество. Если бы ты так же молился, то скоро бы получил. Хотя и раздражен Бог, но Он – Отец; хотя и разгневан, но чадолюбив, и одного только ищет – не того, чтобы наказать тебя за обиду, но того, чтобы видеть тебя обратившимся и молящим Его.

6. О, если бы и мы так воспламенялись, как согрето благоутробие Божье любовью к нам! Огонь этой любви ожидает только случая, и если малую искру приложишь к нему, то возожжешь великий благодающий тебе пламень. Господь печалится не о том, что обижен, но о том, что ты дерзок и неистовствуешь подобно пьяному. Если мы, будучи злы, печалимся о детях, не смотря на причиняемые нам от них обиды, то Бог ли, Которого нельзя обидеть, будет гневаться на тебя за то, что досаждаешь Ему? Если мы, любя естественной любовью, печалимся о детях, то тем более и вполне естественно чадолюбивый печалится о нас. "Забудет ли женщина свое грудное дитя, чтобы не пожалеть сына своего чрева? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя", - говорит Господь (Ис.49,15). Итак, приступим к Нему и скажем: "так, Господи, но и псы едят крохи, которые падают со стола их господ!" (Мф.15,27) Будем обращаться к Богу вовремя и не вовремя; или вернее сказать, не вовремя обращаться к Нему никогда нельзя. Обращаться не вовремя – у Него значит не всегда обращаться. Того, Который всегда желает давать, вовремя всегда просить. Как дыхание никогда не бывает не вовремя, так и прошение; но напротив непрошение – не вовремя. Как мы имеем нужду в дыхании, так и в Его помощи, и если захотим, то удобно привлечем Его к себе. И пророк, показывая и свидетельствуя, что Бог всегда готов благодетельствовать, говорил: "как утреннюю зарю обретем Его" (Ос.6,3). Сколько бы раз ни обращались мы к Нему, увидим, что Он всегда ожидает прошений от нас. Если же из источника Его милостей мы ничего не почерпаем, то вся вина наша. Укоряя иудеев, Он говорил: "Милость же Моя как утренний туман и как роса скоро исчезающая" (Ос.6,4). Эти слова имеют такой смысл: хотя Я, со своей стороны, все исполнил, – но как знойное солнце при самом восходе прогоняет и облако и росу, так и вы своей великой злобой останавливаете Мой неизреченную щедрость. Впрочем, и здесь вместе действует промысл: как скоро Бог усматривает нас недостойными благодеяний, удерживает их, чтобы они не сделали нас беспечными. Если же мы хотя бы немного повернемся, т. е., столько, сколько нужно для того, чтобы узнать, что мы согрешили, – тогда весьма богатые и обильные изливает Он на нас милости. И, чем больше ты приемлешь от Него, тем более Он радуется, и более обильные готовит нам новые благодеяния. Наше спасение и щедрые дары просящим Он считает Своим богатством. Так говорит об этом и Павел: "один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его" (Рим. 10, 12). Но когда мы не молим, тогда гневается; когда не просим, тогда отвращается. Для того Он и обнищал, чтобы нас сделать богатыми; для того все претерпел, чтобы нас побудить к молитвам. Итак, не будем отчаиваться. Но, имея такие побуждения, такие добрые надежды, если и каждодневно согрешаем, будем приступать с прошением, молением и требованием отпущения грехов. Таким образом, и на грех будем уже более косны, и дьавола прогоним, и милосердие Божие призовем, и будущих благ достигнем благодатию и человеколюбием нашего Господа Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Беседы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28.