ТОЛКОВАНИЕ НАШЕГО СВЯТОГО ОТЦА
ИОАННА ЗЛАТОУСТА,
АРХИЕПИСКОПА КОНСТАНТИНОПОЛЯ,
НА СВЯТОГО МАТФЕЯ ЕВАНГЕЛИСТА.
Беседы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28. БЕСЕДА 7
И, собрав всех первосвященников и книжников народа, спрашивал у них: где должен родиться Христос? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудеи (Мф.2,4-5).
1. Видишь ли, как все события служат к обличению иудеев? Пока они еще не видали Иисуса Христа и не были объяты завистью, то свидетельствовали о Нем всю правду. Но как скоро увидали славу Его чудес, то, объятые завистью, изменили наконец истине. Но истине все содействовало, и сами враги только более споспешествовали ей. Смотри, сколь чудные и необычайные совершаются и здесь дела. Варвары и иудеи взаимно научаются друг от друга и наставляют друг друга чему-то великому. Иудеи слышат от волхвов, что и в персидской стране звезда проповедала Его (Христа); а волхвы узнают от иудеев, что о Том, Кого проповедала звезда, пророки задолго предвозвестили. Таким образом вопрос, предложенный волхвами, как для них самих, так и для иудеев послужил к яснейшему и точнейшему познанию истины. Враги истины невольно были принуждены прочесть слова Писания и изъяснить пророчество. Впрочем, они изъяснили его не все, потому что сказав о Вифлееме, что из него произойдет Пастырь Израиля, не присовокупили последующих слов из лести к царю. Какие же это слова? "Его происхождение из начала, от вечных дней" (Мих.5,2). Но если Ему надлежало произойти оттуда (из Вифлеема), то для чего жил Он, скажешь ты, после рождение в Назарете, и тем затемнил пророчество? Напротив, Он не затемнил, а еще более раскрыл его. Если Он родился в Вифлееме, несмотря на то, что Его Мать постоянно жила в Назарете, то очевидно, что дело происходило по особенному устроению. Потому-то и после рождения Он не тотчас оставил Вифлеем, но пробыл там сорок дней, чтобы желающим дать время с точностью все исследовать. Если бы только захотели обратить внимание, то много было побуждений к такому исследованию. По прибытии волхвов весь город возмутился, а с ним и царь; вызвали пророка, собралось великое судилище. К тому же много и других событий произошло, о которых евангелист Лука подробно повествует; я разумею известное нам об Анне, Симеоне, Захарии, ангелах и пастырях – все это легко могло побудить внимательных к открытию истины. Если волхвы, пришедшие из Персии, узнали место, то тем более жившие в Иудее могли узнать обо всем случившемся. С самого начала Христос открыл Себя во многих чудесах. Но так как не хотели узнать Его, то Он, скрывшись на несколько времени, после явил Себя другим, славнейшим образом. Тогда уже не волхвы, не звезда, но сам Отец свидетельствовал о Нем свыше, когда Он крестился в струях Иордана, и Святой Дух нисходил вместе с тем голосом на голову крестящегося. Иоанн безбоязненно взывал во всей Иудее, наполняя проповедью о Христе и города, и пустыню. И чудеса, и земля, и море, и все творение торжественно возвещали о Нем. Подлинно, и при рождении такие были знамения, которые могли показать, что Он уже пришел. Иудеи не могут сказать: не знаем, когда и где Он родился! Вся история волхвов и другие упомянутые события так устроены, что иудеи не имеют никакого извинения, когда не хотели исследовать случившегося. 2. Но заметь еще точность в словах пророчества. Пророк не сказал: будет жить в Вифлееме, но: изыдет (из Вифлеема); пророчество, следовательно, и указывало на то, что Он только родится в Вифлееме. Некоторые же из иудеев с бесстыдством утверждают, будто бы это сказано о Зоровавеле. Но как это могло быть? Его происхождение не из начала от дней вечных. Да и можно ли к нему отнести сказанное в начале: "ибо из тебя произойдет"? Он родился не в Иудее, а в Вавилоне, и Зоровавелем назван, потому что там родился. Знающие сирийский язык поймут мои слова. Кроме того, что мы сказали, и все последовавшие затем обстоятельства совершенно подтверждают, что это пророчество относится к Иисусу Христу. Что именно сказано? "Ничем не меньше среди князей Иудеи" и тут же присовокупляется причина знаменитости места: "ибо из тебя произойдет". Это место сделалось известным и знаменитым только через Иисуса Хриса. Именно после Его рождения со всех концов земли приходят видеть ясли и вертеп, что самое предвозвестил и пророк, говоря: "ничем не меньше среди князей Иудеи" то есть между главами племен. В этих словах он заключал и Иерусалим. Но иудеи не обратили на все это никакого внимания, хотя для них то было бы полезно. Потому-то и пророки первоначально говорят не столько о достоинстве Христа, сколько о благодеянии, которое Он оказал иудеям. Так, когда родила Дева, "назовешь", говорит ангел, "Его Иисусом"; и присовокупляет: "ибо Он спасет Своих людей от их грехов". И волхвы не говорили: где Сын Божий, но: "где родившийся Царь Иудеев?". Так и здесь не говорится: из тебя произойдет Сын Божий, но: "Владыка, который спасет Мой народ, Израиля" (Мф.2,6). Сначала надлежало говорить с ними сколько можно ближе к их мыслям, чтобы они не соблазнились, и говорить именно об их спасении, чтобы тем лучше привлечь их. Вот почему все, какие сначала и при самом Его рождении произнесены о Нем свидетельства, не раскрывают еще вполне Его величие, не так, как бывшие после явления знамений; последние яснее говорят о Его достоинстве. Так, когда после многих чудес дети воспели Ему, слушай, что говорит тогда пророк: "из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу" (Пс.8,3); и еще: "ибо увижу небеса – дело Твоих пальцев" (там же ст. 4), – что показывает в Нем Творца вселенной. А относящееся к Его вознесению свидетельство показывает Его равенство с Отцом. "Сказал, – сказано – Господь моему Господу: сиди по правую руку от Меня" (Пс.109,1). Также Исайя говорит: "восстанет владеть народами; на Того народы уповать будут" (Ис.11,9). Но почему же сказано, что Вифлеем "ничем не меньше среди князей Иудеи", между тем как эта весть не только в Палестине, но и во всей вселенной сделалась известной? Здесь речь обращена еще к иудеям, потому и присовокупил: "спасет Мой народ, Израиля". Хотя Он спасет всю вселенную, но, как я сказал, не желая оскорбить их, умалчивает о язычниках. Но отчего же, скажешь ты, Он не спас и иудейского народа? Неправда; и это действительно совершилось. Под Израилем здесь Он разумеет уверовавших в Него иудеев, что изъясняя, Павел говорит: "не все те Израильтяне, которые от Израиля, но те, кто родились верой и обетованием" (Рим.9,6). Если же не всех Он спас, то это их собственная вина. Им бы надлежало вместе с волхвами поклониться и прославить Бога за то, что наступило время оставления их прегрешений (ведь не о суде и не об их ответственности возвещалось им, но о кротком и тихом Пастыре); они же поступают совершенно напротив – возмущаются и возмущают, и устраивают потом бесчисленные козни. "Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды" (Мф.2,7); умышляя убить рожденного; это доказывало не только его ярость, но и крайнее безумие. И то, что было говорено ему, и сами события могли отклонить его от всякого подобного покушения. События совершались не в порядке человеческих дел. Звезда призывает волхвов, иноплеменные мужи предпринимают столь далекое путешествие, чтобы поклониться лежащему в пеленах и в яслях, и пророки наперед еще о нем предвозвещают. Все эти события были более, чем человеческие. Однако же ничто не удержало Ирода. 3. Такова уже злоба, что она сама себе вредит и всегда предпринимает невозможное. Смотри, какое безумие! Если Ирод верил пророчеству и почитал его непреложным, то, очевидно, он замышляет невозможные дела. А если он не верил и не думал, чтобы сбылось предречение, то не нужно было ему бояться и страшиться, а потому и строить козни. Итак, в обоих случаях хитрость была излишняя. И то уже крайнее безумие, что он думал, будто волхвы предпочтут его родившемуся, для которого они совершили столь дальнее путешествие. Если они, прежде чем увидели Младенца, горели к Нему столь сильной любовью, то как Ирод мог надеяться, что они согласятся предать ему Младенца после того, как увидели Его и утвердились в вере пророчеством? И однако же, несмотря на все эти обстоятельства, которые должны были отвлечь от предпринятого намерения, Ирод не оставляет его: "тайно призвав волхвов, выведал у них". Он думал, что иудеи дорожат Младенцем, и не предполагал, что они дойдут до такого неистовства, что согласятся предать врагам своего ходатая и Спасителя, пришедшего для их избавления: потому и призывает волхвов тайно и выведывает не время рождения Младенца, но явления звезды, с хитростью уловляя добычу. Я думаю, что звезда явилась гораздо прежде (рождения), потому что волхвы должны были много времени наперед провести в путешествии, чтобы предстать только что Рожденному; а между тем Христу надлежало принять поклонение в самых пеленах еще, чтобы событие явилось чудесным и необычайным. Потому-то звезда и является гораздо раньше (рождения Христа). Если бы она явилась волхвам на востоке тогда, как уже Христос родился в Палестине, то, пробывши долго в пути, по своем прибытии, они уже не могли бы видеть Его в пеленах. Не нужно удивляться тому, что Ирод избивает младенцев от двух лет и ниже; здесь ярость и страх для вернейшего успеха прибавили и больше времени, чтобы никто не избежал (поражения). Итак, призвав волхвов, говорит: "пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему" (ст. 8). Какое безумие! Если ты, Ирод, говоришь это по внушению истины, то для чего вопрошаешь тайно? А если с коварным намерением, то как не понимаешь, что твои тайные расспросы заставят волхвов подозревать тебя в злом умысле? Но душа, объятая злобой, как я сказал уже, становится совершенно безумной. Он не сказал: "пойдите, разузнайте о царе", но: "о Младенце". Для него несносно было произнести даже имя, означающее власть. А волхвы, по великому благочестию своему, нисколько того не замечали, потому что никак не предполагали, чтоб он дошел до такой злобы и вздумал противоборствовать столь чудному устроению. Ничего подобного не подозревая, но судя по себе и о всех других, они уходят от него. "И вот, звезда, которую они видели на востоке, шла перед ними" (ст. 9). Она скрывалась для того, чтобы они, лишившись путеводителя, принуждены были прибегнуть с вопросами к иудеям, и таким образом событие сделалось для всех известным. Когда же они спросили и разведали о Младенце от самих врагов, то звезда им опять является. Смотри, какой здесь прекрасный порядок! После того, как звезда оставила волхвов, иудейский народ и царь принимают их; приводят пророка, чтобы объяснить явление; а после того ангел опять научает их всему, и они идут из Иерусалима в Вифлеем вслед за звездой. Звезда опять им сопутствовала, – и отсюда ты опять можешь видеть, что эта звезда не была из числа обыкновенных звезд, – нет ни одной звезды, которая имела бы такое свойство. Она не просто шла, но предшествовала им, ведя их как бы за руку среди дня. 4. Но что за нужда, спросишь, была в звезде, когда место сделалось уже известным? Та, чтоб указать и самого Младенца, потому что иначе нельзя было узнать Его, поскольку и дом не был известен, и Его Мать не была славна и знаменита; а потому и нужна была звезда, которая бы привела их прямо к тому месту. Поэтому, по их выходе из Иерусалима, она является им и останавливается не прежде, как уже дошедши до яслей. Здесь чудо присоединяется к чуду. Дивны оба события: и то, что волхвы поклоняются, и то, что их приводит звезда; это должно тронуть и самые каменные сердца. Если бы волхвы сказали, что они слышали предречение пророков об этом, или что ангелы объявили им о том по особенному откровению, то можно было бы еще им и не поверить; но сиянием звезды, явившейся свыше, заграждаются теперь уста и самых бесстыднейших. Далее звезда, достигши Отрока, опять остановилась. И это опять доказывает, что здесь действует сила большая, чем какая свойственна обыкновенным звездам, то есть, что она то скрывается, то является, и, явившись, останавливается. Отсюда и волхвы еще более утвердились в вере и возрадовались, что нашли то, чего искали, что сделались провозвестниками истины, что не напрасно предпринимали столь дальний путь. Столько-то сильна была их любовь ко Христу! Звезда, приблизившись, стала над самой главой (Отрока), показывая этим Его божественное происхождение. И остановившись, приводит к поклонению не простых язычников, но самых мудрейших из них. Видишь ли, что звезда не даром явилась? Волхвы, и по выслушании пророчества, и после того, как услышали изъяснение его от первосвященников и книжников, все еще были внимательны к ней. Да посрамится Маркион, да посрамится Павел Самосатский, которые не хотели видеть того, что видели волхвы – первенцы Церкви (я не стыжусь так называть их). Да посрамится Маркион, видя, как покланяются Богу во плоти. Да постыдится Павел, видя, как Христу поклоняются – не просто как человеку. Хотя пелены и ясли показывают, что поклоняются воплощенному, однако же поклоняются не как простому человеку; это видно из того, что приносят Ему, еще Младенцу, такие дары, которые прилично приносить одному только Богу. Да посрамятся вместе с ними и иудеи, которые, видя, что иноплеменники и волхвы предваряют их, не хотели идти даже и вслед за ними. Это событие служило знамением будущего, и с самого начала показывало, что язычники предварят иудеев. Но почему, ты спросишь, после уже, а не сначала, сказано: "идите, научите все народы" (Мф.28,19)? Потому что, как я уже сказал, случившееся тогда было образом и предсказанием будущего. Иудеям следовало прийти первым; но так как они добровольно отринули собственно им предложенное благодеяние, то дела получили другой ход. И здесь, ведь, при рождении, волхвам не следовало прийти прежде иудеев; жившим в столь дальнем расстоянии не следовало предупредить живущих подле самого города; не слыхавшим ничего не следовало предварить воспитанных среди такого числа пророчеств. Но так как иудеи совершенно не понимали тех благ, которые им принадлежали, то пришедшие из Персии предваряют живущих в Иерусалиме. Так говорит об этом и апостол Павел: "вам первым надо было проповедать слово Божье, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, мы обращаемся к язычникам" (Деян.13,46). Если иудеи и не верили прежде, то, по крайней мере, им надлежало бы идти тогда, как услышали от волхвов; но и того они не хотели сделать. И потому-то во время такого их ослепления волхвы и предваряют их. 5. Последуем же и мы волхвам, и, оставив чуждые (христианству) обычаи, совершим великое путешествие, да и мы узрим Христа. Так как и волхвы не видали бы Его, если бы не удалились из своей страны, то и мы будем удаляться земного. Волхвы, пока были в земле Персии, видели одну звезду; как скоро оттуда удалились, узрели Солнце праведности. Но не видать бы им и самой звезды, если бы не поспешили оттуда со всей охотой. Восстанем же и мы; пусть все приходят в смятение, – мы потечем к дому Младенца. Пусть цари, народы, пусть владыки земли преграждают этот путь, – не погасим своей ревности. Только таким образом и можем отстранить предстоящие опасности: ведь и волхвам не избежать бы бедствия со стороны угрожавшего царя, если бы они не увидели Младенца. Прежде чем узреть Младенца, и страх и опасности и беспокойства отовсюду окружали волхвов; когда же поклонились Младенцу, они стали спокойны и безопасны. И вот уже не звезда, но ангел сопутствует им, так как через поклонение они сделались иереями и дары принесли. Так и ты, оставив иудейский народ, возмущенный город, кровожадного мучителя, светскую пышность, спеши к Вифлеему, где находится дом духовного хлеба. Пастырь ли ты? Теки туда, и ты в вертепе узришь Отрока. Царь ли ты? Если не пойдешь в храмину, нет тебе никакой пользы от порфиры. Волхв ли ты? И это нисколько не воспрепятствует тебе, если только пойдешь воздать честь и поклониться Сыну Божьему и не станешь попирать Его. Впрочем, делай это с трепетом и радостью: и то и другое может совместиться. Смотри, не будь Иродом, и подобно ему, сказав: "чтобы и я смог пойти и поклониться Ему" (Мф.2,8), не замышляй, когда придешь, убить Младенца; ему уподобляются те, кто недостойно приобщается святых тайн. Такой, по слову апостола, "виновен будет против Тела и Крови Господней" (1 Кор.11,27), Такие люди служат сокрытому в них самих мамоне, который, будучи гораздо хуже Ирода, ненавидит Царство Христа. Желая господствовать над людьми, он посылает своих поклонников, которые наружно поклоняются Христу, а во время поклонения убивают Его. Убоимся показывать себя по наружности покорными поклонниками, а на самом деле быть Его врагами. Кланяясь, повергнем все перед Ним из своих рук. Если есть у нас золото, принесем Ему, а не будем закапывать. Если тогда иноплеменники почтили Его своими дарами, то за кого надобно почесть тебя, когда ты отказываешь требующему твоей помощи? Если они предприняли такой великий путь для того, чтоб узреть рожденного, то чем извинишься ты, который не хочешь пройти одной улицы для посещения страдающего и заключенного в узах? Мы милосердствуем о наших самих врагах, когда они в болезни или узах, а ты не чувствуешь сострадания к твоему Благодетелю и Господу. Те принесли золото, а ты едва подаешь хлеба. Те, увидев звезду, возрадовались, а ты не трогаешься, видя самого Христа и странного, и нагого. Но найдется ли кто-нибудь между вами, хотя бы один из числа получивших тысячу благодеяний, кто бы предпринимал для Христа такое путешествие, какое совершили эти мудрейшие самых мудрецов варвары? Но что я говорю – такое путешествие? Многие женщины у нас так изнежены, что если не будут привезены на мулах, не хотят пройти и одной улицы для того, чтобы увидеть Христа в духовных яслях? Если же и есть такие, которые могут приходить ко Христу, то одни из них предпочитают хлопоты по домашним делам, а другие даже посещение зрелищ хождению в это наше собрание. Варвары, не видав еще Христа, столь великий для Него проделали путь; а ты, и видев Его, не подражаешь им, но, взглянув, оставляешь Его и спешишь смотреть на шута (я обращаюсь опять к тому же, о чем говорил и прежде) и, видя Христа, лежащего в яслях, бежишь от Него для того, чтобы видеть на сцене женщин. Каких громов и молний не достойны такие поступки! 6. Положим, что кто-нибудь обещался ввести тебя в царские чертоги и показать в них царя: скажи мне, захотел ли бы ты вместо того смотреть на зрелище, хотя бы от первого и не мог ожидать никакой для себя выгоды? Но здесь от этой трапезы истекает духовный огненный источник; а ты, оставляя его и убегая на зрелище видеть играющих и подвергающих всеобщему бесславию свой женский пол, не оставляешь ли самого Христа, Который сидит при этом источнике? Да, Он и ныне сидит при источнике, беседуя не с одной самарянкой, но с целым городом. А быть может, что и теперь говорит одной самарянке, так как нет при Нем и теперь никого; некоторые только телом, а другие и телом не хотят быть при Нем. Но, при всем том, Он не отходит, а стоит и у нас просит пить, но не воды, а святыни, так как и Сам только святым дарует святое. Не воду подает Он нам из этого источника, а живую кровь, которая, будучи образом Его смерти, есть источник нашей жизни. А ты, оставив источник крови, эту страшную чашу, течешь на дьявольский источник смотреть плавающую в нем блудницу, и потопить там свою душу. В этой воде – море любострастия – не тела потопают, а души гибнут. Та плавает с обнаженным телом, а ты, смотря на нее, погружаешься в бездну любострастия. Таковы сети дьявола, что он губит не тех, которые уже погружены в самой воде, но тех, которые, сидя спокойно, смотрят на это, и подвергает потоплению более ужасному, чем какому подвергся фараон, утонувший некогда с конями и колесницами. И если бы можно было видеть души, то я показал бы вам много утонувших в этих водах, как некогда тела египтян. Но что всего хуже, такую погибель называют увеселением, и бездну погибели источником наслаждения, хотя безопаснее можно переплыть Эгейское и Тирское море, чем возвратиться с такого зрелища. Во-первых, дьявол всю ночь занимает души ожиданием; потом, показав ожидаемое, тотчас связывает их и делает своими пленниками. Не думай, что ты чист от греха, когда не совокупился с блудницей; ты пожеланием все уже сделал. Подлинно, если ты питаешь похотение, то этим больший возжигаешь пламень. Если же зрелище не производит на тебя никакого впечатление, то тем большего ты достоин осуждения за то, что служишь соблазном для других, поощряя такие зрелища, оскверняешь свой взор, а со взором и душу. Но не ограничимся одним воспрещением, а представим и способ исправления. Какой же это способ? Я хочу отдать вас для научения вашим женам. По закону Павла, надлежало бы вам быть их учителями; но как грех извратил весь порядок, и туловище стало вверху, а глаза внизу, то и мы уж изберем этот путь. Если же стыдно для тебя иметь учителем жену, убегай греха, и ты опять получишь вверенную тебе от Бога власть. Но до тех пор, пока будешь беззаконно вести себя, Писание посылает тебя не только к женам, но и к бессловесным самым низким; оно ведь не стыдится одаренного разумом посылать учиться к муравью. Впрочем не Писание в том виновато, а те, кто сами теряют свое достоинство. То же сделаем и мы: теперь отдадим тебя учиться к жене, если же ты не будешь и ее слушать, то отошлем на поученье к бессловесным животным, и покажем, сколько на земле птиц, рыб, сколько четвероногих животных, сколько пресмыкающихся по земле, которые чище и воздержнее тебя. Если же ты стыдишься и краснеешь при этом сравнении, возвратись к свойственному тебе благородству, и убегай моря геены и огненной реки, то есть купален в театре, потому что они влекут тебя в море похоти и возжигают эту пламенную бездну. 7. Если "всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал" (Мф.5, 28), то не гораздо ли чаще делается пленником тот, кто заставляет себя смотреть на нагую? Не столько потоп, бывший во время Ноя, пагубен был для рода человеческого, сколько эти плавающие женщины бесстыднейшим образом губят всех зрителей. Тот, хотя и причинил смерть телу, но за то очищал душу от грехов; а эти производят противное: оставляя тело, они губят душу. Когда речь идет о преимуществе, вы присваиваете себе первое место во всей вселенной, потому что наш город первый облекся христианским именем; а в борьбе целомудрия не стыдитесь уступать и самым последним по образованию городам. Xорошо, скажете вы, – что же нам прикажешь делать? Идти в горы и сделаться монахами? Сожалею, что вы скромность и целомудрие почитаете обязанностью одних монахов, тогда как Христос постановил общие для всех законы. Когда Он говорит: "всякий, кто смотрит на женщину с вожделением", то говорит не к монашествующему, но и к женатому, потому что та гора (на которой Он говорил) покрыта была людьми всякого рода. Содержи же в твоем уме это зрелище и возненавидь зрелище дьявольское, и не укоряй меня в том, будто я предложил тебе тяжкое слово. Я не воспрещаю жениться, не препятствую веселиться; но хочу, чтобы это происходило не без целомудрия, не с бесстыдством и бесчисленными пороками. Я не предписываю идти в горы и пустыни, но чтобы ты вел себя честно, скромно, целомудренно, живя среди города. Все законы у нас с монахами общи, кроме брака. А Павел повелевает и брачным во всем уподобляться монахам: "времени осталось уже немного, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие" (1 Кор.7,29). Следовательно, как бы сказал так: я не повелеваю удаляться на верхи гор, хотя желал бы того, потому что города поступают подобно содомлянам, – впрочем, не понуждаю к тому. Пребывай дома с детьми и женой; только не бесчесть жены, не соблазняй детей, и не вноси заразы с зрелищ в твой дом. Слышишь ли, что говорит Павел: "муж не властен над своим телом, но жена" (1 Кор.7,4)? Он обоим полагает общий закон. Но ты, когда твоя жена часто ходит в церковь, жестоко за то обвиняешь ее; а сам, проводя целые дни на зрелищах, не считаешь себя достойным обвинения. Ты о целомудрии жены печешься даже до излишества и чрезмерности, так что не позволяешь ей необходимых выходов, а для себя все почитаешь позволенным. Но этого не позволяет тебе Павел, который дал ту же власть и жене: "жене, – говорит он, – муж должную честь да воздает" (1 Кор.7,3). Но что это за честь, когда ты обижаешь ее в главнейшем, когда отдаешь тело, принадлежащее ей, блудницам (ведь твое тело ей принадлежит)? Какая честь, когда вносишь в дом возмущение и ссоры, когда то на площади делаешь, о чем рассказывая дома, стыдишь слушающую жену, заставляешь краснеть предстоящую дочь, а прежде них себя самого? Лучше бы уже молчать, нежели бесстыдно говорить о том, за что и рабов надобно наказывать. Чем извинишься, – скажи мне, – в том, что смотришь с великим вниманием на то, о чем неприлично и говорить, – предпочитаешь всему то, чего нельзя терпеть в рассказе? Но довольно; чтобы не отяготить вас, я кончу здесь мое слово. Впрочем, если вы останетесь при прежнем, то изощрю мой меч, нанесу глубочайшую рану,- и не успокоюсь до тех пор, пока, рассеяв дьявольское зрелище, очищу общество, составляющее Церковь. Таким только образом мы избавимся и от настоящего срама, и сподобимся будущей жизни, благодатью и человеколюбием нашего Господа Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь. Беседы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28. |
